Первый в сезоне «Гоголь-центра» спектакль «Хармс. Мыр» по мотивам произведений Д. Хармса прогремел. Или даже прокричал, потому что происходящее на сцене проходит под почти постоянный аккомпанемент музыки Ивана Кушнира, которая напоминает синтез разных жанров: от рока до элегии. Тексты Хармса сами по себе многогранны и сложны для поставки, а тут еще и не одно произведение, а целый ряд отрывков из поэзии и прозы. И, для того чтобы возник цельный спектакль, режиссер Максим Диденко находит решение, создает новый жанр спектакля – фееричный мюзикл, щедро наполняя его кричащими костюмами, декорациями и инсталляциями в духе супрематизма.
Подобный опыт работы с похожим жанров был у режиссера, когда он ставил спектакль «Конармия» по Бабелю, с курсом Школы-студии МХАТ Дмитрия Брусникина. Спектакль о революции, поражающий своей откровенностью, бесстрашием, честностью разговора. Что-то похожее есть и в «Мыре». Революция отношений, революция понимания жизни, революция мира – вот темы, невольно возникающие, когда пытаешься понять, о чем же этот спектакль. Нужно сказать, что, он получился абсолютно цельным. И, кстати, парадокс: чем больше новых сюжетов возникает в спектакле, тем четче прорисовывается главная мысль и возникает ощущение единого действа.
«Мыр» - это своеобразное зрелищное шоу, где есть место драматическому театру, цирку, балету, мюзиклу и даже рок-опере. Помимо «Истории сдыгр аппр» и «Анекдотов из жизни Пушкина» в спектакле бесчисленное множество фраз и отрывков из прозы и поэзии Хармса. Они словно ниточки укрепляют вопросы, которые задаем мы, глядя на все происходящее: «Для чего это все? Ради чего мы живем? И что будет дальше?» Пробуют ответить нам альтер-эго самого Хармса, которых, кстати, целых три: Ракукин с оторванной рукой (Михаил Тройник), профессор Тартарелин (Андрей Болсунов) и Пакин, в исполнении Риналя Мухаметова. Своеобразным ответом являются также «Анекдоты из жизни Пушкина», которые мы внимаем от китайского эха в роли Ян Ге.
Все истории и персонажи, задействованные в спектакле, настолько дополняют друг друга, что с трудом верится, что это - не единая книга Хармса, а собранный по крупицам материал. Невозможно представить, что в «Мыре» не будет, например, неведомого великана Софрона Бобова (Мария Поезжаева) или Пронина, проникшего в будуар прекрасной Ирины Мазер. Все в этом спектакле, в том числе и впечатляющие (а иногда ужасающие) инсталляции и передвижные конструкции на сцене, окутывают зрителей волной энергетики с оттенком абсурда, оставляя в воздухе немой вопрос, на который отвечает сам Хармс: «Сначала я думал, что это НИЧТО. Но потом я понял, что это мир».
Агния Надеждина
Подобный опыт работы с похожим жанров был у режиссера, когда он ставил спектакль «Конармия» по Бабелю, с курсом Школы-студии МХАТ Дмитрия Брусникина. Спектакль о революции, поражающий своей откровенностью, бесстрашием, честностью разговора. Что-то похожее есть и в «Мыре». Революция отношений, революция понимания жизни, революция мира – вот темы, невольно возникающие, когда пытаешься понять, о чем же этот спектакль. Нужно сказать, что, он получился абсолютно цельным. И, кстати, парадокс: чем больше новых сюжетов возникает в спектакле, тем четче прорисовывается главная мысль и возникает ощущение единого действа.
«Мыр» - это своеобразное зрелищное шоу, где есть место драматическому театру, цирку, балету, мюзиклу и даже рок-опере. Помимо «Истории сдыгр аппр» и «Анекдотов из жизни Пушкина» в спектакле бесчисленное множество фраз и отрывков из прозы и поэзии Хармса. Они словно ниточки укрепляют вопросы, которые задаем мы, глядя на все происходящее: «Для чего это все? Ради чего мы живем? И что будет дальше?» Пробуют ответить нам альтер-эго самого Хармса, которых, кстати, целых три: Ракукин с оторванной рукой (Михаил Тройник), профессор Тартарелин (Андрей Болсунов) и Пакин, в исполнении Риналя Мухаметова. Своеобразным ответом являются также «Анекдоты из жизни Пушкина», которые мы внимаем от китайского эха в роли Ян Ге.
Все истории и персонажи, задействованные в спектакле, настолько дополняют друг друга, что с трудом верится, что это - не единая книга Хармса, а собранный по крупицам материал. Невозможно представить, что в «Мыре» не будет, например, неведомого великана Софрона Бобова (Мария Поезжаева) или Пронина, проникшего в будуар прекрасной Ирины Мазер. Все в этом спектакле, в том числе и впечатляющие (а иногда ужасающие) инсталляции и передвижные конструкции на сцене, окутывают зрителей волной энергетики с оттенком абсурда, оставляя в воздухе немой вопрос, на который отвечает сам Хармс: «Сначала я думал, что это НИЧТО. Но потом я понял, что это мир».
Агния Надеждина