Что нам известно о роковой красавице Саломее, иудейской принцессе, дочери Иродиады и падчерице легендарного тетрарха (одного из четырех правителей) Иудеи Ирода Антипы? Знаменитая история жестокой обольстительницы, при помощи завораживающего танца загубившей человека, была рассказана тремя евангелистами – Матфеем (глава 14), Марком (глава 6) и Лукой (глава 3).
Библейский сюжет о прекрасной, но бессердечной царственной особе, рабыне своих инстинктов и желаний в разные столетия вдохновлял многих деятелей европейского искусства. В результате на свет появилось внушительное количество истинных шедевров изобразительного искусства (полотна, фрески и скульптуры Джотто, Донателло, Боттичелли, Дюрера, Караваджо, Рубенса, Тициана, Рембрандта и мн.др.), литературы (одноактная драма Оскара Уайльда «Саломея», 1891), музыки (опера Рихарда Штрауса «Саломея», 1904 – 1905) и кинематографа (картину о Саломее снял, в том числе, П.Альмадовар, 1978).
В конце XIX столетия (1891) один из ярчайших британских авторов периода заката викторианской эпохи Оскар Уайльд (1854 – 1900) создал пьесу «Саломея». Произведение было написано на французском языке, тремя годами позже драму адаптировали для британского общества. Довольно специфическое авторское видение библейского сюжета сразу создало вокруг нового «детища» знаменитого драматурга скандальную ауру. Пьеса была надолго запрещена в Великобритании и в России.
Вдохновленный драмой Оскара Уайльда, немецкий композитор Рихард Штраус (1864 – 1949) создал одноименную оперу (1904 – 1905) на либретто (точнее, это перевод текста пьесы Уайльда на немецкий язык) Хедвиг Лахман. Публичный дебют нового опуса состоялся в Дрездене 9 декабря 1905 года. В России (точнее, в Советском Союзе) «Саломея» была впервые показана в 1925 году на сцене Большого театра.
К двум юбилеям музыкальной драмы Рихарда Штрауса (110-летию мировой и 90-летию московской премьер) приурочен спектакль «Саломея» столичного театра «Новая Опера» имени Е.В.Колобова. Режиссер-постановщик - Екатерина Одегова, музыкальный руководитель и дирижер – Ян Латам-Кениг, сценография и костюмы – Этель Иошпа, свет – Сергей Скорнецкий, консультант по драматургии – Михаил Мугинштейн.
Первая премьера юбилейного, 25 сезона была анонсирована театром еще весной. Афиша спектакля представляла собой желтый лист бумаги с проходящим по центру черным рисунком, напоминавшим то ли прядь волос, то ли множество змей, движущихся в одном направлении (или, быть может, хаотически стремящихся в разные стороны). У каждого человека – свои ассоциации. Впервые увидев это изображение, я вспомнила стихотворение А.С.Пушкина «Анчар» об одиноком дереве «в пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной…», которое представляет собой смертельную опасность для всякого живого существа, проходящего мимо («…к нему и птица не летит, и тигр нейдет: лишь вихорь черный на древо смерти набежит – и мчится прочь, уже тлетворный…»). Так что задолго до премьеры мне уже очень хотелось разгадать тайну загадочной сценографии.
Итак, вечер 14 сентября. В зале «Новой Оперы» нет ни одного свободного места. Поклонники музыкального театра с нетерпением ждут начала второго этапа жизни «Саломеи» Рихарда Штрауса на столичных подмостках. Музыкальный руководитель постановки Ян Латам-Кениг использовал вторую редакцию автора, предназначенную для оркестров небольших театров и рассчитанную примерно на 80 музыкантов.
Сценография и костюмы выдержаны в трех цветах: все пространство окрашено в черный, желтый и белый. На огромном полотнище богатого золотого оттенка (а как же иначе, ведь с первых секунд мы попадаем не куда-нибудь, а в роскошный дворец тетрарха Иудеи!), в самом центре, располагается… то ли гигантская прядь волос, то ли огромное скопление змей. Да-да, именно такое, как на той самой афише, о которой говорилось выше! Этот центр декорации с каждой секундой все сильнее напоминает об одиночестве, вызывает ассоциацию с образом человека, потерянного внутри огромного общества. Позднее, к концу спектакля, становится предельно ясно, на кого указывает оригинальный символ.
В первые минуты занавес открывается не полностью, а лишь до середины. Так что зрителей терзает, как минимум, один вопрос: что же происходит за «закрытыми дверями»? А там, в огромном банкетном зале пирует со своими гостями царь Ирод (лауреат премии «Золотая маска» Андрей Попов, тенор). Рядом с ним – супруга Иродиада (Заслуженная артистка России Маргарита Некрасова, меццо-сопрано). Но все внимание его приковано к падчерице – прекрасной Саломее (Наталья Креслина, сопрано).
Пытаясь скрыться от навязчивого внимания отчима, красавица принцесса покидает пир и выходит во двор. Там находятся верный Нарработ (Георгий Фараджев, тенор), начальник стражи, влюбленный в нее, юный паж Иродиады (лауреат Международного конкурса Валерия Пфистер, меццо-сопрано), а также два солдата (Иван Петров и Эдуард Бабий), каппадокиец (Игорь Попеляев) и раб (Дмитрий Бобров, тенор). Некоторых обитателей двора осаждают мрачные предчувствия, тем более, что вскоре из глубокого колодца раздается голос, принадлежащий плененному пророку Иоканаану (лауреат Международных конкурсов Борис Стаценко, баритон), и предсказания его не сулят ничего хорошего.
Загадочный отшельник, пророк Иоанн Креститель (Иоканаан) за краткий миг полностью приковывает к себе внимание Саломеи, которая больше ни о ком и ни о чем не может думать. И даже не замечает, как сводит счеты с жизнью преданный Нарработ. Общий язык, однако, героям найти не удается, и принцесса должна вернуться на пир, а пленник – в место своего заточения.
В этот момент со второй половины сцены срывается покров тайны. Вниманию зрителей предстает огромный банкетный стол, за которым пируют царь Ирод и его гости: пять иудеев, одетых в национальные костюмы (Алексей Петров, Владимир Федоткин, Дмитрий Бобров, Василий Гурылев, Владимир Стрельцов) и два назаерянина в классических костюмах-тройках с оригинальными прическами (лауреат Международного конкурса Михаил Первушин, бас и Заслуженный артист России Марат Гареев, тенор).
Дальнейшие перипетии – взрывной коктейль из чувств, переживаний, стремительно накаляющихся страстей и эмоций, постепенно берущих верх над разумом. Музыкальный материал спектакля – ярчайшие краски, с их помощью симфонический оркестр театра «Новая Опера» под управлением маэстро Яна Латама-Кенига «рисует» живописные «полотна» прекрасной южной ночи, роскошной обстановки банкетного зала и царского пира, а также всех драматических событий, каждое из которых сюжетно значимо и не может остаться незамеченным. В поистине магических, завораживающих мелодиях зашифрованы сложные, многогранные характеры героев, за полтора часа мастерски воплощенные артистами.
Принцесса Саломея в исполнении Натальи Креслиной предстает не такой, какой ее представляют себе многие люди, знающие и библейскую легенду, и пьесу Оскара Уайльда. Вроде бы, перед нами – жестокая, безжалостная дама, карающая всех, кто не угоден Ее Высочеству и прекрасно умеющая пользоваться своими чарами и практически безграничной властью. Но, присматриваясь внимательно, мы видим юную девушку, одинокую в толпе, брошенную на произвол судьбы своей матерью. Она – это и есть то самое дерево, одиноко «растущее» в самом центре сцены. Между тем, принцесса постепенно становится похожа на свою суровую родительницу, и дальнейшие ее поступки соответствуют изменению личности.
Первая любовь переходит в обжигающую страсть, буквально уничтожающую героиню изнутри. Голос певицы звучит то обольстительно, завораживающе, словно гипнотизирует, то мощно, раскатисто, подобно стремительно набирающей обороты стихии, могущей при неправильном обращении уничтожить все на своем пути.
В своем желтом платье, свободно обрамляющем фигуру, с длинными волосами, струящимися по плечам, Саломея ярким пятном выделяется из общества властителей Иудеи, неприятного ей, но стремительно затягивающего ее в свои сети.
Еще более сложный образ – пророка Иоканаана (Иоанна Крестителя) – воплотил Борис Стаценко. Словно завороженный, находящийся наедине со своими мыслями, этот герой делает предсказания будущего, одно страшнее и мрачнее другого. Складывается ощущение, будто он не замечает ничего, происходящего рядом. Герой-пленник заключен в глубокий колодец. При этом кажется, что голос его звучит откуда-то сверху, с ясного южного ночного неба.
Роскошный баритон Бориса Стаценко, мощный, раскатистый, словно заполняющий пространство и затрагивающий самые отдаленные струны души, кажется, теснейшим образом связан с характером и органикой его героя и всей той мистикой, что Иоканаана окружает.
Кажется, пророк – аскет, отшельник, давно отвергший все земное. Но что-то меняется в момент появления перед ним Саломеи. Глаза – ясные, выразительные, словно мечут молнии в ту, чье поведение недостойно. Тем не менее, в его очах загорается что-то еще, теплое, человеческое. Но чувству этому не суждено родиться – оно гаснет, едва появившись.
Волосы Иоканаана, заплетенные в длинную косу – не только прическа. Ими, словно цепями, связаны руки героя. Но ничто уже не потушит роковой огонь, загоревшийся в душе принцессы. Длинные пряди в какой-то момент становятся похожи на змей, чье появление не сулит ничего хорошего.
Очень сильное впечатление произвел Андрей Попов, представший в виде тетрарха Ирода. В его исполнении один из правителей Иудеи оказался очень похож на одного из кровавых диктаторов обозримого прошлого. Нервное дрожание рук, неуверенные движения, в каждом из которых скрывается стремительно нарастающий внутренний страх, сложнейшие виртуозные пассажи, резкие переходы с вкрадчивого шепота до мощного фортиссимо (практически срыв на визг), - перед нами множество штрихов к живому «портрету» национального лидера, стремящегося к тотальному господству и не могущему совладать со своими эмоциями и желаниями.
Самый жестокий персонаж этой музыкальной драмы – Иродиада, мать главной героини. Маргарита Некрасова в роли жены тетрарха – величественная дама, словно живущая сама по себе и самостоятельно управляющая государством. Она не привыкла, чтобы что-то происходило не по ее воле, и всеми силами добивается того, чего хочет. Возможно, при помощи других людей. Именно она больше всех жаждет казни Иоканаана, говорящего о ней отнюдь не ласкающие слух вещи.
Не слишком много времени проводившая со своей дочерью, Иродиада, по сути, становится ключевой виновницей глубокого внутреннего надлома и одиночества Саломеи, которая в итоге оказывается очень похожей на свою мать.
Облачена царица в роскошное одеяние из черного бархата, с золотыми вкраплениями, дополненное массивными браслетами из драгоценных металлов. Истинный наряд владычицы! Лицо ее бледно, словно Луна, и фантастическим огнем горят глаза.
Верны своим господам и проникнуты взаимной симпатией приближенные слуги – юный паж Иродиады (Валерия Пфистер) и начальник стражи Нарработ (Георгий Фараджев). Влюбленность молодого воина в принцессу не сулит ему ничего хорошего. Одержимый сильным чувством, он становится изысканным поэтом. Нежный, солнечный лирический тенор очень изящно и поэтично выражает свою преданность.
Небольшие партии иудеев, назареян, солдат, а также палача, раба и каппадокийца исполнили как солисты театра, так и артисты хора.
Особое место в спектакле занимает легендарная сцена обольщения – «Танец семи покрывал», который Саломея исполняет для Ирода, чтобы отчим исполнил любое ее желание. Режиссер-постановщик Екатерина Одегова создала особую иллюстрацию этой девятиминутной музыкальной поэмы, жаркой, страстной, коварной, но при этом элегантной и чувственной. Безо всякого преувеличения можно сказать, что это – прекрасный портрет женщины, и каждое отдельно взятое воображение увидит в данном фрагменте нечто свое, уникальное и сокровенное.
А что увидела постановочная команда оперы «Саломея», вы узнаете, посетив премьеру сезона 2015-16 московского театра «Новая Опера» имени Е.В.Колобова. Посмотрев этот спектакль, вы его точно не забудете!
Ольга Пурчинская
Фотографии Марины Айриянц
Библейский сюжет о прекрасной, но бессердечной царственной особе, рабыне своих инстинктов и желаний в разные столетия вдохновлял многих деятелей европейского искусства. В результате на свет появилось внушительное количество истинных шедевров изобразительного искусства (полотна, фрески и скульптуры Джотто, Донателло, Боттичелли, Дюрера, Караваджо, Рубенса, Тициана, Рембрандта и мн.др.), литературы (одноактная драма Оскара Уайльда «Саломея», 1891), музыки (опера Рихарда Штрауса «Саломея», 1904 – 1905) и кинематографа (картину о Саломее снял, в том числе, П.Альмадовар, 1978).
В конце XIX столетия (1891) один из ярчайших британских авторов периода заката викторианской эпохи Оскар Уайльд (1854 – 1900) создал пьесу «Саломея». Произведение было написано на французском языке, тремя годами позже драму адаптировали для британского общества. Довольно специфическое авторское видение библейского сюжета сразу создало вокруг нового «детища» знаменитого драматурга скандальную ауру. Пьеса была надолго запрещена в Великобритании и в России.
Вдохновленный драмой Оскара Уайльда, немецкий композитор Рихард Штраус (1864 – 1949) создал одноименную оперу (1904 – 1905) на либретто (точнее, это перевод текста пьесы Уайльда на немецкий язык) Хедвиг Лахман. Публичный дебют нового опуса состоялся в Дрездене 9 декабря 1905 года. В России (точнее, в Советском Союзе) «Саломея» была впервые показана в 1925 году на сцене Большого театра.
К двум юбилеям музыкальной драмы Рихарда Штрауса (110-летию мировой и 90-летию московской премьер) приурочен спектакль «Саломея» столичного театра «Новая Опера» имени Е.В.Колобова. Режиссер-постановщик - Екатерина Одегова, музыкальный руководитель и дирижер – Ян Латам-Кениг, сценография и костюмы – Этель Иошпа, свет – Сергей Скорнецкий, консультант по драматургии – Михаил Мугинштейн.
Первая премьера юбилейного, 25 сезона была анонсирована театром еще весной. Афиша спектакля представляла собой желтый лист бумаги с проходящим по центру черным рисунком, напоминавшим то ли прядь волос, то ли множество змей, движущихся в одном направлении (или, быть может, хаотически стремящихся в разные стороны). У каждого человека – свои ассоциации. Впервые увидев это изображение, я вспомнила стихотворение А.С.Пушкина «Анчар» об одиноком дереве «в пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной…», которое представляет собой смертельную опасность для всякого живого существа, проходящего мимо («…к нему и птица не летит, и тигр нейдет: лишь вихорь черный на древо смерти набежит – и мчится прочь, уже тлетворный…»). Так что задолго до премьеры мне уже очень хотелось разгадать тайну загадочной сценографии.
Итак, вечер 14 сентября. В зале «Новой Оперы» нет ни одного свободного места. Поклонники музыкального театра с нетерпением ждут начала второго этапа жизни «Саломеи» Рихарда Штрауса на столичных подмостках. Музыкальный руководитель постановки Ян Латам-Кениг использовал вторую редакцию автора, предназначенную для оркестров небольших театров и рассчитанную примерно на 80 музыкантов.
Сценография и костюмы выдержаны в трех цветах: все пространство окрашено в черный, желтый и белый. На огромном полотнище богатого золотого оттенка (а как же иначе, ведь с первых секунд мы попадаем не куда-нибудь, а в роскошный дворец тетрарха Иудеи!), в самом центре, располагается… то ли гигантская прядь волос, то ли огромное скопление змей. Да-да, именно такое, как на той самой афише, о которой говорилось выше! Этот центр декорации с каждой секундой все сильнее напоминает об одиночестве, вызывает ассоциацию с образом человека, потерянного внутри огромного общества. Позднее, к концу спектакля, становится предельно ясно, на кого указывает оригинальный символ.
В первые минуты занавес открывается не полностью, а лишь до середины. Так что зрителей терзает, как минимум, один вопрос: что же происходит за «закрытыми дверями»? А там, в огромном банкетном зале пирует со своими гостями царь Ирод (лауреат премии «Золотая маска» Андрей Попов, тенор). Рядом с ним – супруга Иродиада (Заслуженная артистка России Маргарита Некрасова, меццо-сопрано). Но все внимание его приковано к падчерице – прекрасной Саломее (Наталья Креслина, сопрано).
Пытаясь скрыться от навязчивого внимания отчима, красавица принцесса покидает пир и выходит во двор. Там находятся верный Нарработ (Георгий Фараджев, тенор), начальник стражи, влюбленный в нее, юный паж Иродиады (лауреат Международного конкурса Валерия Пфистер, меццо-сопрано), а также два солдата (Иван Петров и Эдуард Бабий), каппадокиец (Игорь Попеляев) и раб (Дмитрий Бобров, тенор). Некоторых обитателей двора осаждают мрачные предчувствия, тем более, что вскоре из глубокого колодца раздается голос, принадлежащий плененному пророку Иоканаану (лауреат Международных конкурсов Борис Стаценко, баритон), и предсказания его не сулят ничего хорошего.
Загадочный отшельник, пророк Иоанн Креститель (Иоканаан) за краткий миг полностью приковывает к себе внимание Саломеи, которая больше ни о ком и ни о чем не может думать. И даже не замечает, как сводит счеты с жизнью преданный Нарработ. Общий язык, однако, героям найти не удается, и принцесса должна вернуться на пир, а пленник – в место своего заточения.
В этот момент со второй половины сцены срывается покров тайны. Вниманию зрителей предстает огромный банкетный стол, за которым пируют царь Ирод и его гости: пять иудеев, одетых в национальные костюмы (Алексей Петров, Владимир Федоткин, Дмитрий Бобров, Василий Гурылев, Владимир Стрельцов) и два назаерянина в классических костюмах-тройках с оригинальными прическами (лауреат Международного конкурса Михаил Первушин, бас и Заслуженный артист России Марат Гареев, тенор).
Дальнейшие перипетии – взрывной коктейль из чувств, переживаний, стремительно накаляющихся страстей и эмоций, постепенно берущих верх над разумом. Музыкальный материал спектакля – ярчайшие краски, с их помощью симфонический оркестр театра «Новая Опера» под управлением маэстро Яна Латама-Кенига «рисует» живописные «полотна» прекрасной южной ночи, роскошной обстановки банкетного зала и царского пира, а также всех драматических событий, каждое из которых сюжетно значимо и не может остаться незамеченным. В поистине магических, завораживающих мелодиях зашифрованы сложные, многогранные характеры героев, за полтора часа мастерски воплощенные артистами.
Принцесса Саломея в исполнении Натальи Креслиной предстает не такой, какой ее представляют себе многие люди, знающие и библейскую легенду, и пьесу Оскара Уайльда. Вроде бы, перед нами – жестокая, безжалостная дама, карающая всех, кто не угоден Ее Высочеству и прекрасно умеющая пользоваться своими чарами и практически безграничной властью. Но, присматриваясь внимательно, мы видим юную девушку, одинокую в толпе, брошенную на произвол судьбы своей матерью. Она – это и есть то самое дерево, одиноко «растущее» в самом центре сцены. Между тем, принцесса постепенно становится похожа на свою суровую родительницу, и дальнейшие ее поступки соответствуют изменению личности.
Первая любовь переходит в обжигающую страсть, буквально уничтожающую героиню изнутри. Голос певицы звучит то обольстительно, завораживающе, словно гипнотизирует, то мощно, раскатисто, подобно стремительно набирающей обороты стихии, могущей при неправильном обращении уничтожить все на своем пути.
В своем желтом платье, свободно обрамляющем фигуру, с длинными волосами, струящимися по плечам, Саломея ярким пятном выделяется из общества властителей Иудеи, неприятного ей, но стремительно затягивающего ее в свои сети.
Еще более сложный образ – пророка Иоканаана (Иоанна Крестителя) – воплотил Борис Стаценко. Словно завороженный, находящийся наедине со своими мыслями, этот герой делает предсказания будущего, одно страшнее и мрачнее другого. Складывается ощущение, будто он не замечает ничего, происходящего рядом. Герой-пленник заключен в глубокий колодец. При этом кажется, что голос его звучит откуда-то сверху, с ясного южного ночного неба.
Роскошный баритон Бориса Стаценко, мощный, раскатистый, словно заполняющий пространство и затрагивающий самые отдаленные струны души, кажется, теснейшим образом связан с характером и органикой его героя и всей той мистикой, что Иоканаана окружает.
Кажется, пророк – аскет, отшельник, давно отвергший все земное. Но что-то меняется в момент появления перед ним Саломеи. Глаза – ясные, выразительные, словно мечут молнии в ту, чье поведение недостойно. Тем не менее, в его очах загорается что-то еще, теплое, человеческое. Но чувству этому не суждено родиться – оно гаснет, едва появившись.
Волосы Иоканаана, заплетенные в длинную косу – не только прическа. Ими, словно цепями, связаны руки героя. Но ничто уже не потушит роковой огонь, загоревшийся в душе принцессы. Длинные пряди в какой-то момент становятся похожи на змей, чье появление не сулит ничего хорошего.
Очень сильное впечатление произвел Андрей Попов, представший в виде тетрарха Ирода. В его исполнении один из правителей Иудеи оказался очень похож на одного из кровавых диктаторов обозримого прошлого. Нервное дрожание рук, неуверенные движения, в каждом из которых скрывается стремительно нарастающий внутренний страх, сложнейшие виртуозные пассажи, резкие переходы с вкрадчивого шепота до мощного фортиссимо (практически срыв на визг), - перед нами множество штрихов к живому «портрету» национального лидера, стремящегося к тотальному господству и не могущему совладать со своими эмоциями и желаниями.
Самый жестокий персонаж этой музыкальной драмы – Иродиада, мать главной героини. Маргарита Некрасова в роли жены тетрарха – величественная дама, словно живущая сама по себе и самостоятельно управляющая государством. Она не привыкла, чтобы что-то происходило не по ее воле, и всеми силами добивается того, чего хочет. Возможно, при помощи других людей. Именно она больше всех жаждет казни Иоканаана, говорящего о ней отнюдь не ласкающие слух вещи.
Не слишком много времени проводившая со своей дочерью, Иродиада, по сути, становится ключевой виновницей глубокого внутреннего надлома и одиночества Саломеи, которая в итоге оказывается очень похожей на свою мать.
Облачена царица в роскошное одеяние из черного бархата, с золотыми вкраплениями, дополненное массивными браслетами из драгоценных металлов. Истинный наряд владычицы! Лицо ее бледно, словно Луна, и фантастическим огнем горят глаза.
Верны своим господам и проникнуты взаимной симпатией приближенные слуги – юный паж Иродиады (Валерия Пфистер) и начальник стражи Нарработ (Георгий Фараджев). Влюбленность молодого воина в принцессу не сулит ему ничего хорошего. Одержимый сильным чувством, он становится изысканным поэтом. Нежный, солнечный лирический тенор очень изящно и поэтично выражает свою преданность.
Небольшие партии иудеев, назареян, солдат, а также палача, раба и каппадокийца исполнили как солисты театра, так и артисты хора.
Особое место в спектакле занимает легендарная сцена обольщения – «Танец семи покрывал», который Саломея исполняет для Ирода, чтобы отчим исполнил любое ее желание. Режиссер-постановщик Екатерина Одегова создала особую иллюстрацию этой девятиминутной музыкальной поэмы, жаркой, страстной, коварной, но при этом элегантной и чувственной. Безо всякого преувеличения можно сказать, что это – прекрасный портрет женщины, и каждое отдельно взятое воображение увидит в данном фрагменте нечто свое, уникальное и сокровенное.
А что увидела постановочная команда оперы «Саломея», вы узнаете, посетив премьеру сезона 2015-16 московского театра «Новая Опера» имени Е.В.Колобова. Посмотрев этот спектакль, вы его точно не забудете!
Ольга Пурчинская
Фотографии Марины Айриянц