Вдруг в прошлом году выяснилось: оказывается, голоса могут быть разными. Высокими, низкими, эстрадными, оперными, джазовыми и много какими еще. На Первом канале стартовал проект «Голос», в котором артисты разных жанров и стилей показывали свой певческий талант. Внешность, возраст, политические убеждения и прочие детали отошли на второй план, главное – вокальное мастерство, артистизм и убедительность выступления. Сегодня страна с замиранием сердца следит и активно участвует в выборе нового голоса России – близится финал второго сезона проекта, борьба становится еще более напряженной, обстановка накалена до предела. О конкурсантах, помимо, собственно, тембра голоса, известно немногое, лишь несколько штрихов биографии – родился, учился, работал. С чем каждый участник пришел на проект, какие этапы в его жизни уже были пройдены, а какие еще впереди, обозначено лишь пунктиром. Сергей Волчков – на данный момент полуфиналист «Голоса» из команды Александра Градского, позволил вместе с ним превратить пунктир в линию.
КАСТИНГ
...Когда я приехал в Москву, мне сразу все понравилось, я понял, что это мой город, хотя на первом же прослушивании в Школу-студию МХАТ услышал «нет». Подумал – ну, нет так нет. Но оставалось еще пять ВУЗов, где мне могли сказать «нет», и я пошел в Щуку, в Щепку, во ВГИК, в ГИТИС. И в одном из них мне улыбнулась судьба: я пришел на 3-й тур в ГИТИС, в приемной комиссии была Тамара Ильинична Синявская и, послушав меня, сказала: «Никуда не ходи, поступай к нам». У меня была надежда, что я туда поступлю, я поступил, заканчиваю этот замечательный ВУЗ и ни о чем не жалею. В проекте «Голос» некоторые конкурсанты не прошли слепое прослушивание и думают - «все, я неудачник». Так нельзя. Участие - это уже большая удача. Ушел ты с проекта в начале, или в конце - не имеет значения. Потому что тебя уже услышали. А дальше занимайся своим творчеством. Значит, это не твой проект. Например, Светлана Феодулова – очень талантливая профессиональная оперная певица. Просто наставник решил, что она максимально себя раскрыла в данном проекте. Ведь это конкурс раскрытия себя.
... Надо захотеть и все получится. Хочешь – сможешь, не хочешь – ищешь оправдания. У меня листок с таким девизом висел на стенке в комнате, когда я учился в Музыкальном колледже им. М.А. Римского-Корсакова в Могилеве. На мой взгляд, нужно четко понимать, чего ты хочешь. И не только об этом думать, мечтать – мечтать не вредно, как говорится, но прикладывать к этому усилия. Нужно пахать. Если ты за что-то берешься, то должен быть в этом первым. Бывает такое, что Боженька одарил, а человек это берет и растрачивает. А другому Боженька дал меньше, но он вкалывает. И у него получается в 10 раз лучше, чем у талантливого лентяя.
... Я вырос не в семье богатых родителей, а в среднестатистической белорусской семье, в небольшом городке. Для Москвы их уровень дохода был бы ниже среднего. В какой-то момент, я понял, что деньги – это некая свобода. Если у тебя ровная финансовая ситуация, то ты не думаешь, чем заплатить за коммунальные услуги. Как раза два в год выехать с любимой, с детьми на юг, потому что климат у нас, как известно, не самый лучший. Не будешь утром просыпаться, и выбирать какой букет подарить жене, просто подаришь его и все. Вот для чего нужны средства - жить комфортно. Главное, в любом случае оставаться человеком. Например, я хорошо выступил - иду в храм, исповедуюсь, причащаюсь, даже в шутку говорю, «чтобы крышу не снесло». Потому что не всегда люди могут справиться с удачей, деньгами, талантом - немножко начинает заносить. И меня, бывало, заносило, я не идеален, такой же человек, как и все. Разве когда проезжает дорогая машина, я не чувствую, что хочу ездить на ней? Естественно, я в мечтах с детства на ней езжу. Ну почему мы не должны думать о хороших вещах? Мы же не заходим в магазин с мыслью – «…о, я куплю себе что-нибудь похуже». Мы смотрим, нам что-то нравится. Но это не должно быть перманентной гонкой за материальным. Достаток в семье, родители, дай Бог, здоровы и рядом с нами, дети - продолжатели рода. А когда еще в твоих начинаниях, в твоем продвижении с тобой остаются верные друзья - это вообще здорово. Потому что некоторые из них «отваливаются» с каждой твоей победой… Я стараюсь не анализировать. У меня на это времени нет. Может быть, действительно я уделяю им мало внимания, но и они меня должны понять. У меня сейчас тяжелый график работы, в жизни выпала очень хорошая карта, удача, я должен этим воспользоваться. Я ни в коем случае не должен сказать – да Бог с ним. Мне нужно сейчас максимально, усиленно работать. Что я и делаю. Не загоняю себя в тупик, но работаю над собой.
СЛЕПОЕ ПРОСЛУШИВАНИЕ
...Включаешь пластинку исполнителя позапрошлого века, например, и она настолько заезжена, что понимаешь только смысл. Интонацию уже не расслышать. Записи Дмитрия Хворостовского, Иосифа Кобзона, Муслима Магомаева – они более четкие, ты можешь оценить звуковедение. Конечно, я уважаю многих известных оперных певцов и 18, и 19 веков, но мне уже ближе послушать современников. Я предпочитаю итальянскую вокальную школу, более открытый звук. И слушаю Георга Отса, Йонаса Кауфмана, Лучано Паваротти. Вообще, заметил, что теноров слушаю часто, иногда даже сожалею… почему я не тенор?
...Как можно спеть Чайковского модно? Если у него написано строго нота «си» переходит в ноту «ми», и дальше в «соль» – как можно спеть по-другому? Есть определенная стилистика музыки того времени, которая должна исполняться именно так и никак иначе. Это, конечно, одна из главных трудностей в опере: в принципе, все написано композитором, все делают здесь piano, все делают здесь rallentando, а здесь ritenuto, а там sforzando. Очень сложно сохранить все нюансы и каноны, но при этом быть непохожим на другого исполнителя, показать свою индивидуальность. Пожалуй, музыкальный язык 21 века в интонации, может, в звукоизвлечении каждого артиста. Но стилистика ни в коем случае не должна нарушаться. Причем, в любом виде искусства. Пушкина, конечно, кто-то позволяет себе и на музыку r’n’b разложить, но для меня это неприемлемо. Я очень консервативен в этом плане. И даже в классической одежде так: можно одеть строгий черный костюм и розовый платочек в кармашек вложить. Штрих будет свой, элегантный, индивидуальный, но все равно необходимая строгость будет соблюдена.
...Безусловно, существуют «хитовые» вещи вроде каватины Фигаро или песенки Герцога. Или, например, Нэт Кинг Коул использовал мотив Хабанеры в своей песне «Мадрид» - это интересно, очень красиво, ярко сделано. Можно брать какие-то классические произведения и делать их в другом жанре, при этом очень аккуратно, с большим трепетом. Но если ты исполняешь каноническую версию, то должен полностью соблюдать то, что написано в нотах. У нас, например, в ГИТИСе пытались из Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» сделать рэп. Пусть делают, раз нравится кому-то. И все-таки есть вещи неприкосновенные. Гимн России, например, нельзя делать в стиле r’n’b, рэп, транс-музыки, клубной музыки. Это гимн страны. И у каждого композитора есть свой гимн. Это четко задуманное произведение, к которому нужно относиться именно так – бережно и с уважением.
НОКАУТЫ/БАТЛЫ
...После того, как я спел «Я люблю тебя, жизнь!», были комментарии в Интернете, в которых меня сравнивали с Марком Наумовичем Бернесом. Писали, что его прочтение более точное, чем у Волчкова. Бернес исполнил эту песню за 2 месяца до своей смерти, и это было великое исполнение, с этим никто не поспорит. Но песня может по-разному трактоваться. У меня же и жизнь другая была! По-моему, в 25 лет она и должна быть именно такой. Немножко с иронией, с улыбкой на лице. Я не прожил тех лет Бернеса, чтобы спеть ее так, как он. Вообще, заметил: из-за того, что искренне отвечаешь на какие-то послания, например, «вконтакте», люди начинают перегибать палку. Есть зрители, которые позволяют себе написать что-то в духе – «мне кажется, у вас прическа старомодная», или «Вы должны петь по-другому». Не слышав меня, уже советуют, и хочется сказать – ребят, я сейчас в проекте и я слушаю своего наставника, для этого и конкурс. Его ведь устраивает. Что я должен сказать: «– Александр Борисович, Вы извините, мне тут написал Вася Пупкин, что я неправильно пою». Поклонники могут интересоваться творчеством, но ни в коем случае, мне кажется, не должно быть этого перегиба.
... Проект «Голос» смотрит около 60 миллионов человек. И ты когда понимаешь эту цифру, получается, что поешь не просто для зрительного зала, а практически для всей России. Ты осознаешь ответственность и внутренне очень сильно переживаешь, зная, насколько пристально на тебя смотрят. И понятно, что если ошибешься, тебе не скажут – стоп, перезапишем. Нет. Ты ошибся, и это навсегда ошибкой и останется. Не дай Бог где-то совершить промах. Запомнят, скорее всего, промах, а не то, что ты сделал какие-то классные вещи до этого. Есть басня про воробья у Сергея Владимировича Михалкова. Он не пил, не пил, а потом выпил и упал под стол. Прошло несколько лет, но все тыкают в него пальцем – а, это тот воробей, который напился и под стол упал? К сожалению, запоминаются именно такие моменты. Но та атмосфера и поддержка наставников, продюсеров, редакторов, самих участников, дарит незабываемые эмоции. Некоторые конечно, говорят с пренебрежением «ну, как у вас там?». А я отвечаю – там замечательно. Мне туда хочется. Мне хочется быть на каждой программе, я обязательно слушаю все «батлы», выступления коллег. И за каждого переживаю, как сам на сцене стою, а после съемок думаю – Господи, я опять побывал на каком-то мировом концерте. И как же радостно, что у нас – это у нас, здесь такие голоса. Мне пишут друзья из Америки – послушай наш «Голос», а я отвечаю – а вы послушайте, как у нас поют, послушайте! Да разве только поют… Культура нашей страны бесконечно богата. Для меня, например, фильм «12» Никиты Михалкова – это одна из самых серьезных и сильных картин. И когда его выдвигали на «Оскар», я был уверен, что они там не поймут, не поймут отношений, того, как актеры это проживают, не поймут диалогов, переведенных на английский язык. А в каждой интонации, в русском языке настолько все сильно, настолько по драматургии сильно – там не то, что 10 Оскаров, там 20 Оскаров можно давать. Мне и в музыкальном плане особенно нравится русское слово. Я отталкиваюсь от него. Потому что для меня слова «я тебя люблю» намного сильнее, чем «I love you», «ich liebe dich», «je t’aime» и т.д. И рассказать зрителю, открыться мне проще на русском языке.
ЧЕТВЕРТЬ ФИНАЛ
...В одном из интервью я сказал, что хочу быть первым Сергеем Волчковым, а не вторым Магомаевым. Меня потом спросили – а какой он – первый Сергей Волчков, что в нем есть для того, чтобы быть первым и единственным? Так вот, что во мне есть – это рассудит зритель. Я стараюсь раскрывать всего себя и нести добро. Хотя недавно мне сказал один известный человек, что доброта – это одежда нищего. Я не согласен. Есть строки у Асадова:
«…Лучше добрым на свете быть
Злого в мире и так довольно».
...Сейчас многие артисты вроде бы дают позитивную энергетику, но она какая-то немножко закрытая, холодная, на мой взгляд. Публику ведь не обманешь, можно глазами сверкать, прыгать на сцене, улыбаться, но голос – он не врет. И чтобы вложить в него тепло, душу, для этого нужно раскрыться, а раскрыться – это не так просто. Ты понимаешь, как хочешь спеть, но технически (поскольку вокал – это техника, средство выражения) не подкован, поэтому не получается. Я тоже не сразу научился выражать эмоции в голосе. Но мне посчастливилось встретить Александра Борисовича Градского, который двумя словами, тремя фразами, одним жестом помог найти в себе другую грань. Ту, о которой я всегда думал, хотел ее высветить, обозначить, но не понимал как. Есть такие великие артисты, которые могут тебе просто подсказать. Я подписываюсь под каждым его словом и полностью доверяю ему себя и свой аппарат, свою душу и сердце. Потому что когда он говорит, ты веришь. И даже мысли не возникнет – «Ой, а, может быть, я проверю, перед тем как сделать?», нет, лучше сделать так, как он говорит. Потому что ты видишь результат, видишь себя другим на телевидении, и хочешь быть именно таким и дальше, и продолжать развиваться в этом направлении.
...Иногда артисты ставят себе в качестве глобальной цели непременно выступить, например, в Метрополитен опера. Но ведь Ла Скала, Ковент Гарден, Палаццо де Верона, Метрополитен опера, Гранд опера – это все площадки. Каждый оперный певец хотел бы стоять на этих сценах, потому что на них выступали великие артисты. Конечно, это есть и в моих планах. Но самое главное, на мой взгляд – быть достойным артистом, чтобы о тебе говорили не как о новогодней елке, а чтобы слушали, любили. Чтобы ты мог этот взаимообмен со зрителем осуществлять постоянно – ты даешь, вкладываешься в музыку, а тебе слушатель удвоено возвращает энергетику, и вот эта подпитка и есть жизнь артиста. Я всегда хотел быть артистом, никогда не гнался за славой. Потому что слава, звезда… Звезды - на небе!
Беседу провела Диана Фастовская
КАСТИНГ...Когда я приехал в Москву, мне сразу все понравилось, я понял, что это мой город, хотя на первом же прослушивании в Школу-студию МХАТ услышал «нет». Подумал – ну, нет так нет. Но оставалось еще пять ВУЗов, где мне могли сказать «нет», и я пошел в Щуку, в Щепку, во ВГИК, в ГИТИС. И в одном из них мне улыбнулась судьба: я пришел на 3-й тур в ГИТИС, в приемной комиссии была Тамара Ильинична Синявская и, послушав меня, сказала: «Никуда не ходи, поступай к нам». У меня была надежда, что я туда поступлю, я поступил, заканчиваю этот замечательный ВУЗ и ни о чем не жалею. В проекте «Голос» некоторые конкурсанты не прошли слепое прослушивание и думают - «все, я неудачник». Так нельзя. Участие - это уже большая удача. Ушел ты с проекта в начале, или в конце - не имеет значения. Потому что тебя уже услышали. А дальше занимайся своим творчеством. Значит, это не твой проект. Например, Светлана Феодулова – очень талантливая профессиональная оперная певица. Просто наставник решил, что она максимально себя раскрыла в данном проекте. Ведь это конкурс раскрытия себя.
... Надо захотеть и все получится. Хочешь – сможешь, не хочешь – ищешь оправдания. У меня листок с таким девизом висел на стенке в комнате, когда я учился в Музыкальном колледже им. М.А. Римского-Корсакова в Могилеве. На мой взгляд, нужно четко понимать, чего ты хочешь. И не только об этом думать, мечтать – мечтать не вредно, как говорится, но прикладывать к этому усилия. Нужно пахать. Если ты за что-то берешься, то должен быть в этом первым. Бывает такое, что Боженька одарил, а человек это берет и растрачивает. А другому Боженька дал меньше, но он вкалывает. И у него получается в 10 раз лучше, чем у талантливого лентяя.
... Я вырос не в семье богатых родителей, а в среднестатистической белорусской семье, в небольшом городке. Для Москвы их уровень дохода был бы ниже среднего. В какой-то момент, я понял, что деньги – это некая свобода. Если у тебя ровная финансовая ситуация, то ты не думаешь, чем заплатить за коммунальные услуги. Как раза два в год выехать с любимой, с детьми на юг, потому что климат у нас, как известно, не самый лучший. Не будешь утром просыпаться, и выбирать какой букет подарить жене, просто подаришь его и все. Вот для чего нужны средства - жить комфортно. Главное, в любом случае оставаться человеком. Например, я хорошо выступил - иду в храм, исповедуюсь, причащаюсь, даже в шутку говорю, «чтобы крышу не снесло». Потому что не всегда люди могут справиться с удачей, деньгами, талантом - немножко начинает заносить. И меня, бывало, заносило, я не идеален, такой же человек, как и все. Разве когда проезжает дорогая машина, я не чувствую, что хочу ездить на ней? Естественно, я в мечтах с детства на ней езжу. Ну почему мы не должны думать о хороших вещах? Мы же не заходим в магазин с мыслью – «…о, я куплю себе что-нибудь похуже». Мы смотрим, нам что-то нравится. Но это не должно быть перманентной гонкой за материальным. Достаток в семье, родители, дай Бог, здоровы и рядом с нами, дети - продолжатели рода. А когда еще в твоих начинаниях, в твоем продвижении с тобой остаются верные друзья - это вообще здорово. Потому что некоторые из них «отваливаются» с каждой твоей победой… Я стараюсь не анализировать. У меня на это времени нет. Может быть, действительно я уделяю им мало внимания, но и они меня должны понять. У меня сейчас тяжелый график работы, в жизни выпала очень хорошая карта, удача, я должен этим воспользоваться. Я ни в коем случае не должен сказать – да Бог с ним. Мне нужно сейчас максимально, усиленно работать. Что я и делаю. Не загоняю себя в тупик, но работаю над собой.
СЛЕПОЕ ПРОСЛУШИВАНИЕ
...Включаешь пластинку исполнителя позапрошлого века, например, и она настолько заезжена, что понимаешь только смысл. Интонацию уже не расслышать. Записи Дмитрия Хворостовского, Иосифа Кобзона, Муслима Магомаева – они более четкие, ты можешь оценить звуковедение. Конечно, я уважаю многих известных оперных певцов и 18, и 19 веков, но мне уже ближе послушать современников. Я предпочитаю итальянскую вокальную школу, более открытый звук. И слушаю Георга Отса, Йонаса Кауфмана, Лучано Паваротти. Вообще, заметил, что теноров слушаю часто, иногда даже сожалею… почему я не тенор?
...Как можно спеть Чайковского модно? Если у него написано строго нота «си» переходит в ноту «ми», и дальше в «соль» – как можно спеть по-другому? Есть определенная стилистика музыки того времени, которая должна исполняться именно так и никак иначе. Это, конечно, одна из главных трудностей в опере: в принципе, все написано композитором, все делают здесь piano, все делают здесь rallentando, а здесь ritenuto, а там sforzando. Очень сложно сохранить все нюансы и каноны, но при этом быть непохожим на другого исполнителя, показать свою индивидуальность. Пожалуй, музыкальный язык 21 века в интонации, может, в звукоизвлечении каждого артиста. Но стилистика ни в коем случае не должна нарушаться. Причем, в любом виде искусства. Пушкина, конечно, кто-то позволяет себе и на музыку r’n’b разложить, но для меня это неприемлемо. Я очень консервативен в этом плане. И даже в классической одежде так: можно одеть строгий черный костюм и розовый платочек в кармашек вложить. Штрих будет свой, элегантный, индивидуальный, но все равно необходимая строгость будет соблюдена.
...Безусловно, существуют «хитовые» вещи вроде каватины Фигаро или песенки Герцога. Или, например, Нэт Кинг Коул использовал мотив Хабанеры в своей песне «Мадрид» - это интересно, очень красиво, ярко сделано. Можно брать какие-то классические произведения и делать их в другом жанре, при этом очень аккуратно, с большим трепетом. Но если ты исполняешь каноническую версию, то должен полностью соблюдать то, что написано в нотах. У нас, например, в ГИТИСе пытались из Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» сделать рэп. Пусть делают, раз нравится кому-то. И все-таки есть вещи неприкосновенные. Гимн России, например, нельзя делать в стиле r’n’b, рэп, транс-музыки, клубной музыки. Это гимн страны. И у каждого композитора есть свой гимн. Это четко задуманное произведение, к которому нужно относиться именно так – бережно и с уважением.
НОКАУТЫ/БАТЛЫ
...После того, как я спел «Я люблю тебя, жизнь!», были комментарии в Интернете, в которых меня сравнивали с Марком Наумовичем Бернесом. Писали, что его прочтение более точное, чем у Волчкова. Бернес исполнил эту песню за 2 месяца до своей смерти, и это было великое исполнение, с этим никто не поспорит. Но песня может по-разному трактоваться. У меня же и жизнь другая была! По-моему, в 25 лет она и должна быть именно такой. Немножко с иронией, с улыбкой на лице. Я не прожил тех лет Бернеса, чтобы спеть ее так, как он. Вообще, заметил: из-за того, что искренне отвечаешь на какие-то послания, например, «вконтакте», люди начинают перегибать палку. Есть зрители, которые позволяют себе написать что-то в духе – «мне кажется, у вас прическа старомодная», или «Вы должны петь по-другому». Не слышав меня, уже советуют, и хочется сказать – ребят, я сейчас в проекте и я слушаю своего наставника, для этого и конкурс. Его ведь устраивает. Что я должен сказать: «– Александр Борисович, Вы извините, мне тут написал Вася Пупкин, что я неправильно пою». Поклонники могут интересоваться творчеством, но ни в коем случае, мне кажется, не должно быть этого перегиба.... Проект «Голос» смотрит около 60 миллионов человек. И ты когда понимаешь эту цифру, получается, что поешь не просто для зрительного зала, а практически для всей России. Ты осознаешь ответственность и внутренне очень сильно переживаешь, зная, насколько пристально на тебя смотрят. И понятно, что если ошибешься, тебе не скажут – стоп, перезапишем. Нет. Ты ошибся, и это навсегда ошибкой и останется. Не дай Бог где-то совершить промах. Запомнят, скорее всего, промах, а не то, что ты сделал какие-то классные вещи до этого. Есть басня про воробья у Сергея Владимировича Михалкова. Он не пил, не пил, а потом выпил и упал под стол. Прошло несколько лет, но все тыкают в него пальцем – а, это тот воробей, который напился и под стол упал? К сожалению, запоминаются именно такие моменты. Но та атмосфера и поддержка наставников, продюсеров, редакторов, самих участников, дарит незабываемые эмоции. Некоторые конечно, говорят с пренебрежением «ну, как у вас там?». А я отвечаю – там замечательно. Мне туда хочется. Мне хочется быть на каждой программе, я обязательно слушаю все «батлы», выступления коллег. И за каждого переживаю, как сам на сцене стою, а после съемок думаю – Господи, я опять побывал на каком-то мировом концерте. И как же радостно, что у нас – это у нас, здесь такие голоса. Мне пишут друзья из Америки – послушай наш «Голос», а я отвечаю – а вы послушайте, как у нас поют, послушайте! Да разве только поют… Культура нашей страны бесконечно богата. Для меня, например, фильм «12» Никиты Михалкова – это одна из самых серьезных и сильных картин. И когда его выдвигали на «Оскар», я был уверен, что они там не поймут, не поймут отношений, того, как актеры это проживают, не поймут диалогов, переведенных на английский язык. А в каждой интонации, в русском языке настолько все сильно, настолько по драматургии сильно – там не то, что 10 Оскаров, там 20 Оскаров можно давать. Мне и в музыкальном плане особенно нравится русское слово. Я отталкиваюсь от него. Потому что для меня слова «я тебя люблю» намного сильнее, чем «I love you», «ich liebe dich», «je t’aime» и т.д. И рассказать зрителю, открыться мне проще на русском языке.
ЧЕТВЕРТЬ ФИНАЛ
...В одном из интервью я сказал, что хочу быть первым Сергеем Волчковым, а не вторым Магомаевым. Меня потом спросили – а какой он – первый Сергей Волчков, что в нем есть для того, чтобы быть первым и единственным? Так вот, что во мне есть – это рассудит зритель. Я стараюсь раскрывать всего себя и нести добро. Хотя недавно мне сказал один известный человек, что доброта – это одежда нищего. Я не согласен. Есть строки у Асадова:
«…Лучше добрым на свете быть
Злого в мире и так довольно».
...Сейчас многие артисты вроде бы дают позитивную энергетику, но она какая-то немножко закрытая, холодная, на мой взгляд. Публику ведь не обманешь, можно глазами сверкать, прыгать на сцене, улыбаться, но голос – он не врет. И чтобы вложить в него тепло, душу, для этого нужно раскрыться, а раскрыться – это не так просто. Ты понимаешь, как хочешь спеть, но технически (поскольку вокал – это техника, средство выражения) не подкован, поэтому не получается. Я тоже не сразу научился выражать эмоции в голосе. Но мне посчастливилось встретить Александра Борисовича Градского, который двумя словами, тремя фразами, одним жестом помог найти в себе другую грань. Ту, о которой я всегда думал, хотел ее высветить, обозначить, но не понимал как. Есть такие великие артисты, которые могут тебе просто подсказать. Я подписываюсь под каждым его словом и полностью доверяю ему себя и свой аппарат, свою душу и сердце. Потому что когда он говорит, ты веришь. И даже мысли не возникнет – «Ой, а, может быть, я проверю, перед тем как сделать?», нет, лучше сделать так, как он говорит. Потому что ты видишь результат, видишь себя другим на телевидении, и хочешь быть именно таким и дальше, и продолжать развиваться в этом направлении....Иногда артисты ставят себе в качестве глобальной цели непременно выступить, например, в Метрополитен опера. Но ведь Ла Скала, Ковент Гарден, Палаццо де Верона, Метрополитен опера, Гранд опера – это все площадки. Каждый оперный певец хотел бы стоять на этих сценах, потому что на них выступали великие артисты. Конечно, это есть и в моих планах. Но самое главное, на мой взгляд – быть достойным артистом, чтобы о тебе говорили не как о новогодней елке, а чтобы слушали, любили. Чтобы ты мог этот взаимообмен со зрителем осуществлять постоянно – ты даешь, вкладываешься в музыку, а тебе слушатель удвоено возвращает энергетику, и вот эта подпитка и есть жизнь артиста. Я всегда хотел быть артистом, никогда не гнался за славой. Потому что слава, звезда… Звезды - на небе!
Беседу провела Диана Фастовская