Всё-таки хорошо, что Владимир Бадов так и не стал дипломатом, ведь в противном случае театр ("Багдадский вор" и "Собачье сердце") и кино лишились бы невероятно талантливого человека. Помимо работы в в театре и в кино в качестве актёра, Владимир Бадов также является профессиональным каскадёром, постановщиком трюков и ярым защитником патриотизма и нравственности. Однако судьбу актёра никак нельзя назвать типичной. Оказывается, что сначала, отслужив в армии, Владимир решил поступать в МГИМО. И поступил. Правда, он вылетел оттуда через два года, как признаётся сам актёр, за рукоприкладство. Мысль поддаться в артисты тоже принадлежит не ему. Старший брат как-то сказал ему в шутку: "Ну братец, если ты ни на что не годен, тогда тебе осталось только одно: быть артистом!" Владимир Бадов воспринял это серьёзно и уже вскоре начал посещать занятия в театральной студии. Однако для Владимира актёрская деятельность - это серьёзное занятие. К каждой своей роли он подходит ответственно, даже если это роль очередного плохого бандита. О своей карьере, курьёзных случаях во время съёмок и немного о политики Владимир Бадов рассказал журналу "ArtРеприза" в один из июльских дней в кафе "Кофе Хауз".
Здравствуйте, Владимир! Спасибо, что вы сегодня cмогли присоединиться ко мне для того, чтобы дать интервью нашему журналу!
И вам, здравствуйте!
Знаете, у вас просто фантастический послужной список ролей как в кино, так и в театре. Что из того, что вам удалось сыграть, вас впечатлило больше всего?
Вы знаете, на самом деле лучше запоминается то, что труднее всего досталось. Лёгкуя добычу и добычей-то назвать трудно. Те же роли, что достались с кровью... Вот они и есть самые значимые! Однажды я должен был играть семидесятилетнего старика. Было очень сложно. Там ведь весь текст в стихах! Надолго мне запомнилась эта работа. Тогда я столько приятных слов услышал. В те моменты я думал: "Значит не зря в эту профессию пришёл!" Не случайно же говорят: артистов надо дисциплинировать, но иногда их и погладить нужно. Также я никогда не забуду роль Д’Артаньяна. Это была одна из самых первых моих ролей (только-только прошли 80-е годы)... Семь лет я играл в мюзикле "Багдадский вор".
Насколько я знаю, у вас было 532 представления?
Да, да. За 7 лет. Замечательный был спектакль. На самом деле он нравился тем, что лёгкий был. Не в смысле исполнения, исполнять-то было сложно... Он лёгкий для зрителя был! На самом деле, сегодня у нас практически нет ничего такого на телевидении. Слово "патриотизм" вообще стёрлось. А ведь очень хорошее слово было. Вот смотрю по телевизору: пожары кругом... А ведь чешутся только местные!
Только люди, которые пострадали...
А в моё старое доброе время, в 72-году, когда горела Шатура, я помню вся страна встала на борьбу с этим пожаром. Я тогда был танкистом, и мы полком своим тушили огонь. Сегодня же только говорят о патриотизме. В армию сейчас людей не загнать.
Самый актуальный вопрос в России сейчас звучит так: "Как избежать армии?".
Вот, вот. Вообще жизнь изменилась. Если раньше люди по велению сердца шли учиться, то сегодня - заплатил деньги и поступил. А если хирург, который купил диплом и совершенно не отличает печень от сердца, полез ко мне в живот? Вот это страшно... Знаете, одна из ролей была у меня ("Закон личности"). Там тоже любовь к родине изображается. Мне не хочется высокопарно говорить, но, когда я выходил на сцену, ощущение было, что у меня крылья вырастают. Начинался спектакль, и мы с хором вместе пели (без музыки). [Поёт] Волосы дыбом становились! Это было потрясающее зрелище! Сто лет прошло уже (я в 1981 году сыграл этот спектакль)... Есть, конечно, и проходные роли. Раз, пролетел, раз, пролетел... Быстро, быстро! Есть ещё один мюзикл, который я выпускал сам. "Франсуа Вийон" называется. К сожалению, у нас в стране о нём как-то мало известно.
Правда ли что, с этим мюзиклом очень сложная ситуация?
Да, очень сложная. Во-первых, сама тема была очень откровенная. Мы двенадцать раз сценарий переписывали. Разгул инквизиции всё-таки был... Чихнуть нельзя было на улице, если рядом священник. На костёр сразу! А сегодня у нас царит вседозволенность. Я же хотел сказать: «Ребята! Давайте вспомним старое доброе время, когда мужчины шляпы снимали в присутствии дамы, а от сильной любви лезли к ней в окошко. Сонеты пели. Бились за них». Сейчас это ничего нет!
Что правда, то правда...
Вот. И наша задача, пока мы ещё живы, пропагандировать это. Я буду пропагандировать это.
Такие наставления как нельзя актуальны именно для молодого поколения!
Конечно! Ведь не случайно есть вечные спектакли. В Пушкинском театре, например, есть спектакль «Аленький цветочек». На нём десятки поколений выросло. У нас в театре идёт «Царевна-лягушка». Я там царя играю. Молодёжь меняется, но главное не зарапортоваться артистам. Они должны играть честно и через тридцать лет.
А что касается ваших ролей?
Последняя моя серьёзная роль в театре - это Франсуа Вийон. Я мечтаю всё-таки возобновить этот проект при любом удобном случае. Кроме этого, к сожалению, не могу похвастаться чем-то особенным.
Вы поработали во многих театрах.
Да, дольше всего я работал в "Сатириконе". Почти 13 лет!
В каком же театре вам понравилось работать больше всего?
Не могу сказать. Мне в любом театре было интересно работать. Но как только наступал момент "голодовки", я уходил. Чувствую, что всё. Чего сидеть? Вот сейчас театр Станиславского держит меня только тем, что мы играем там незабываемую пьесу М. А. Булгакова "Собачье сердце". Вполне возможно, что такой классики мне уже никогда не сыграть. Это просто судьба так распорядилась. Сыграть Шарикова... Об этом можно только мечтать! И конечно, когда где-то спрашивают, кого я играю в театре и я отвечаю, что Шарикова... Магическое слово какое-то! "Раз Шарикова играет, значит он артист хороший", - они думают.
"Собачье сердце" - уникальное произведение русской классики. В образе Шарикова сочетаются как комедийные, так и драматические черты.
Я стараюсь не относится к этому однозначно, ведь текст М. А. Булгакова вечен.
Это надо просто прочитать...
Мы вдвоём с моим приятелем пытались объяснить в спектакле об ответственности каждого из нас перед тем, что ты творишь. Можно ведь построить такой дом, который развалится вместе с людьми...
Как ни печально, но ведь на самом деле так и есть.
Это ужасно. Придумали же атомную бомбу. До сих пор не знают, что делать, чтобы остановить процесс. Не могут.
Как оказалось, вы не только профессиональный актёр, но ещё и профессиональный каскадёр с 1980 года. Это облегчает вам работу в кино?
Когда мы начили этим заниматься, такой профессии в России не было. Была профессия дублёра. Однажды я иду по киностудии Горького, и ко мне подходит приятель и говорит, что там какой-то артист на лошади кататься не умеет. Я говорю: "Не вопрос!" Вот с этого и пошло, пошло, пошло... Надо упасть, падал, надо драться, дрался... Позже работал инструктором по конному спорту.
А не страшно было постоянно рисковать?
Знаешь, нет. Это был не риск. Это была работа. Если рискуешь, то непременно себе шею свернёшь. Просто надо к этому серьёзно относиться. Когда, например, я работаю постановщиком трюком, это куда более страшно. Легче самому упасть. Груз ответственности за чужую жизнь. Но в театре это мне всё-таки помогало. Роли у меня соответственно тоже были такие. Буратино вообще был сумасшедший персонаж! Сильно пригодилось это в "Багдадском воре". А в "Принце Гамбургском" мне это мешало. Мой герой очень спокойный, мудрый, продуманный... Меня связывать нужно было! Мне говорили: "Просто спокойно скажи текст!"
Так какие же роли вам нравится играть больше?
Сегодня мне нравится все роли играть. Главное, чтоб это не были плохие менты или плохие депутаты. Иногда, конечно, приходится и это играть. Особенно в сериалах. Но мне хочется общаться со зрителям на "ты", а не на "вы".
Почему же в таком случае вы выбрали профессию артиста?
На самом деле, всё началось с того, как я пришёл с армии и папа мне назвал три института, в которые я должен был поступить. Только тогда он содержал бы меня. Загодя я готовился к экзаменам, но, поскольку я готовился сам, у меня был пробел в обществоведении. Я всё сдал, а вот с этим предметом что-то никак не складывалось. Я, кстати, поступал на юридический факультет. Поступил в МГИМО. Но где-то черед два года меня выгнали за рукоприкладство. Тогда мне старший брат сказал в шутку: "Ну братец, если ты ни на что не годен, тогда тебе осталось только одно: быть артистом!" Средний воспринял это серьёзно. Он нашёл объявление о какой-то театральной студии. Меня сразу туда взяли. Мой папа, правда, всегда мне говорил: "Ну, это и я могу!", глядя на экран телевизора. Поэтому и я раньше так думал.
На самом деле так многие думают...
Нельзя за деньги стать артистом. А сейчас всё финансы решают. Педагоги же на это глаза закрывают. Явно ведь, что артист будет плохой. И не стыдно таким педагогам будет на том свете?! Ведь с каждого из нас спросится.
То есть вы верите в мотив судьбы?
Да. Судьба, например, что я не стал дипломатом. Хорошо, что не стал. Есть понятие, что актёрская профессия продажная, но дипломатия куда ещё более продажная профессия. Они по отношению к людям ещё большие подонки. Ведь дипломат должен соблюсти интересы своей страны, даже если она не права. Поэтому я посчитал, что лучше буду неплохим артистом, чем хреновым дипломатом.
Но процесс выбора профессии невероятно сложен. Особенно сейчас.
Если честно относится к своей профессии, то все профессии трудные. Можно всё делать поверхностно, но ведь можно и изучать всё глубинно. Когда мне дают сценарий, я открываю середину... Конец... Потому "ууу, нет, спасибо" или "о, ничего". И всё. А что там я прочел-то? Моменты какие-то. И живём мы так, моментами. А остановиться? Вот лично я сейчас живу в деревне. Там время останавливается. Окрыляющий покой. Придаёт внутреннюю силу. Не надо суетиться по жизни, но спешить жить надо. Москва не даёт человеку время "на паузу".
Но, насколько я знаю, вы начинали свою работу в театре г. Владимира...
Я там начинал с областного театра. У нас бывало по 8-9 премьер за год. А здесь в два года один спектакль. Поэтому артист растёт только на репетициях. Когда спектакль идёт, это уже процесс. Там уже не задумываешься. Но самое интересное - это пути, искания. Сейчас этого уже нет. Вот в антрепризе да, там другое дело. Двадцать четыре рабочих дня, и спектакль надо выпустить. Продали, прокатали, забыли, следующий! Есть и в этом какая-то выхолощенность, как и в кино. Ведь актёр в кино не учится, он показывает то, что он умеет. Там репетиций нет. Меня гримируют - я открываю сценарий. Если в тебе нет ничего, ты так и играешь. Пустота. А люди-то всё чувствуют!
На телевидении сейчас "засилье" плохих актёров. Не важно какой текст, у актёра одно и то же выражение лица.
Кстати, у меня (вместе с Гаркалиным) был такой случай. Долго его ждём. Прибегает. Говорю: "Давай текст прогоним". Он, пока его гримировали, просмотрел текст. Режиссёр уже кричит: "Давайте снимать!" Я же говорю: "Сейчас текст проговорим". Направили на нас свет, камеры и попросили повторить текст вместе с "географией". Ну, мы репетируем. Закончили. Подхожу к режиссёру и говорю: «Ну, всё! Можно снимать». А он говорит: "Уже сняли!" Я: "Как сняли?! Мы же просто прогнали текст". Он: "Я всё, что не надо вырежу, а то, что мне понравится, оставлю". Я пытаюсь что-нибудь сказать ему в ответ, а он говорит: "Дальше, дальше, дальше! Времени нет!" Вот так сейчас кино снимают.
Все только за прибылью гонятся.
Да. Никто ничего не играет. Просто "умно" говорят текст.
А никогда не хотелось попробовать что-нибудь изменить? Ведь вы были режиссёром по пластике, можно было бы и дальше продолжать свою деятельность в этом направлении...
Постановщик трюков - это режиссёр, знающий, какая пластика будет происходить в кадре. В мои задачи входило поставить камеры так, чтобы объектив не заметил того, как артиста в боевой сцене на самом деле не ударили. Надо очень тонко знать камеру. При таких съёмках режиссёр просто стоит рядом, он не вмешивается. Для меня это очень интересная работа. Обидно, что многие спектакли сняли. Сняли, кстати, "Левшу" Н.С.Лескова. Безумно жалко. А Н.С. Лесков... Он ведь вообще гениальный писатель!
С кем из режиссёров вам бы хотелось поработать вместе?
Я хотел бы поработать с Андреем Звягинцевым. С Володей Мирзоевым. С Евгением Писаревым (мы вместе выпускали спектакль "Остров сокровищ"). Вообще я бы хотел поработать ещё со многими людьми. Наша страна богата талантами.
Какие же проекты зрителям ждать от вас в будущем?
Насчёт театра я пока точно ничего не знаю. Вот завтра встречаемся в первый раз после лета. Но светит "Багдадский вор". Вопрос пока не решён, но я очень надеюсь, что удастся этот спектакль возобновить.
А в кино?
Вовсю идёт работа! В основном, сериальные роли. Есть полнометражные фильмы. Кстати, сериал будет, где я буду играть прототипа нашего главного Япончика.
Сложнее ли играть реальных людей?
Не знаю... Бандит всё-таки. Но, с другой стороны, стоит вспомнить "Крёстного отца". Это же классика! Или Хлестакова из "Ревизора" Н.В.Гоголя. Роль-мечта... Здесь, наверное, всё зависит от того, как актёр сыграет свою роль.
Тогда будем ждать ваших новых проектов! Спасибо большое за замечательное интервью!
Вам спасибо!
Интервью взяла Лилия Мазитова.
Здравствуйте, Владимир! Спасибо, что вы сегодня cмогли присоединиться ко мне для того, чтобы дать интервью нашему журналу!
И вам, здравствуйте!
Знаете, у вас просто фантастический послужной список ролей как в кино, так и в театре. Что из того, что вам удалось сыграть, вас впечатлило больше всего?
Вы знаете, на самом деле лучше запоминается то, что труднее всего досталось. Лёгкуя добычу и добычей-то назвать трудно. Те же роли, что достались с кровью... Вот они и есть самые значимые! Однажды я должен был играть семидесятилетнего старика. Было очень сложно. Там ведь весь текст в стихах! Надолго мне запомнилась эта работа. Тогда я столько приятных слов услышал. В те моменты я думал: "Значит не зря в эту профессию пришёл!" Не случайно же говорят: артистов надо дисциплинировать, но иногда их и погладить нужно. Также я никогда не забуду роль Д’Артаньяна. Это была одна из самых первых моих ролей (только-только прошли 80-е годы)... Семь лет я играл в мюзикле "Багдадский вор".
Насколько я знаю, у вас было 532 представления?
Да, да. За 7 лет. Замечательный был спектакль. На самом деле он нравился тем, что лёгкий был. Не в смысле исполнения, исполнять-то было сложно... Он лёгкий для зрителя был! На самом деле, сегодня у нас практически нет ничего такого на телевидении. Слово "патриотизм" вообще стёрлось. А ведь очень хорошее слово было. Вот смотрю по телевизору: пожары кругом... А ведь чешутся только местные!
Только люди, которые пострадали...
А в моё старое доброе время, в 72-году, когда горела Шатура, я помню вся страна встала на борьбу с этим пожаром. Я тогда был танкистом, и мы полком своим тушили огонь. Сегодня же только говорят о патриотизме. В армию сейчас людей не загнать.
Самый актуальный вопрос в России сейчас звучит так: "Как избежать армии?".
Вот, вот. Вообще жизнь изменилась. Если раньше люди по велению сердца шли учиться, то сегодня - заплатил деньги и поступил. А если хирург, который купил диплом и совершенно не отличает печень от сердца, полез ко мне в живот? Вот это страшно... Знаете, одна из ролей была у меня ("Закон личности"). Там тоже любовь к родине изображается. Мне не хочется высокопарно говорить, но, когда я выходил на сцену, ощущение было, что у меня крылья вырастают. Начинался спектакль, и мы с хором вместе пели (без музыки). [Поёт] Волосы дыбом становились! Это было потрясающее зрелище! Сто лет прошло уже (я в 1981 году сыграл этот спектакль)... Есть, конечно, и проходные роли. Раз, пролетел, раз, пролетел... Быстро, быстро! Есть ещё один мюзикл, который я выпускал сам. "Франсуа Вийон" называется. К сожалению, у нас в стране о нём как-то мало известно.
Правда ли что, с этим мюзиклом очень сложная ситуация?
Да, очень сложная. Во-первых, сама тема была очень откровенная. Мы двенадцать раз сценарий переписывали. Разгул инквизиции всё-таки был... Чихнуть нельзя было на улице, если рядом священник. На костёр сразу! А сегодня у нас царит вседозволенность. Я же хотел сказать: «Ребята! Давайте вспомним старое доброе время, когда мужчины шляпы снимали в присутствии дамы, а от сильной любви лезли к ней в окошко. Сонеты пели. Бились за них». Сейчас это ничего нет!
Что правда, то правда...
Вот. И наша задача, пока мы ещё живы, пропагандировать это. Я буду пропагандировать это.
Такие наставления как нельзя актуальны именно для молодого поколения!
Конечно! Ведь не случайно есть вечные спектакли. В Пушкинском театре, например, есть спектакль «Аленький цветочек». На нём десятки поколений выросло. У нас в театре идёт «Царевна-лягушка». Я там царя играю. Молодёжь меняется, но главное не зарапортоваться артистам. Они должны играть честно и через тридцать лет.
А что касается ваших ролей?
Последняя моя серьёзная роль в театре - это Франсуа Вийон. Я мечтаю всё-таки возобновить этот проект при любом удобном случае. Кроме этого, к сожалению, не могу похвастаться чем-то особенным.
Вы поработали во многих театрах.
Да, дольше всего я работал в "Сатириконе". Почти 13 лет!
В каком же театре вам понравилось работать больше всего?
Не могу сказать. Мне в любом театре было интересно работать. Но как только наступал момент "голодовки", я уходил. Чувствую, что всё. Чего сидеть? Вот сейчас театр Станиславского держит меня только тем, что мы играем там незабываемую пьесу М. А. Булгакова "Собачье сердце". Вполне возможно, что такой классики мне уже никогда не сыграть. Это просто судьба так распорядилась. Сыграть Шарикова... Об этом можно только мечтать! И конечно, когда где-то спрашивают, кого я играю в театре и я отвечаю, что Шарикова... Магическое слово какое-то! "Раз Шарикова играет, значит он артист хороший", - они думают.
"Собачье сердце" - уникальное произведение русской классики. В образе Шарикова сочетаются как комедийные, так и драматические черты.
Я стараюсь не относится к этому однозначно, ведь текст М. А. Булгакова вечен.
Это надо просто прочитать...
Мы вдвоём с моим приятелем пытались объяснить в спектакле об ответственности каждого из нас перед тем, что ты творишь. Можно ведь построить такой дом, который развалится вместе с людьми...
Как ни печально, но ведь на самом деле так и есть.
Это ужасно. Придумали же атомную бомбу. До сих пор не знают, что делать, чтобы остановить процесс. Не могут.
Как оказалось, вы не только профессиональный актёр, но ещё и профессиональный каскадёр с 1980 года. Это облегчает вам работу в кино?
Когда мы начили этим заниматься, такой профессии в России не было. Была профессия дублёра. Однажды я иду по киностудии Горького, и ко мне подходит приятель и говорит, что там какой-то артист на лошади кататься не умеет. Я говорю: "Не вопрос!" Вот с этого и пошло, пошло, пошло... Надо упасть, падал, надо драться, дрался... Позже работал инструктором по конному спорту.
А не страшно было постоянно рисковать?
Знаешь, нет. Это был не риск. Это была работа. Если рискуешь, то непременно себе шею свернёшь. Просто надо к этому серьёзно относиться. Когда, например, я работаю постановщиком трюком, это куда более страшно. Легче самому упасть. Груз ответственности за чужую жизнь. Но в театре это мне всё-таки помогало. Роли у меня соответственно тоже были такие. Буратино вообще был сумасшедший персонаж! Сильно пригодилось это в "Багдадском воре". А в "Принце Гамбургском" мне это мешало. Мой герой очень спокойный, мудрый, продуманный... Меня связывать нужно было! Мне говорили: "Просто спокойно скажи текст!"
Так какие же роли вам нравится играть больше?
Сегодня мне нравится все роли играть. Главное, чтоб это не были плохие менты или плохие депутаты. Иногда, конечно, приходится и это играть. Особенно в сериалах. Но мне хочется общаться со зрителям на "ты", а не на "вы".
Почему же в таком случае вы выбрали профессию артиста?
На самом деле, всё началось с того, как я пришёл с армии и папа мне назвал три института, в которые я должен был поступить. Только тогда он содержал бы меня. Загодя я готовился к экзаменам, но, поскольку я готовился сам, у меня был пробел в обществоведении. Я всё сдал, а вот с этим предметом что-то никак не складывалось. Я, кстати, поступал на юридический факультет. Поступил в МГИМО. Но где-то черед два года меня выгнали за рукоприкладство. Тогда мне старший брат сказал в шутку: "Ну братец, если ты ни на что не годен, тогда тебе осталось только одно: быть артистом!" Средний воспринял это серьёзно. Он нашёл объявление о какой-то театральной студии. Меня сразу туда взяли. Мой папа, правда, всегда мне говорил: "Ну, это и я могу!", глядя на экран телевизора. Поэтому и я раньше так думал.
На самом деле так многие думают...
Нельзя за деньги стать артистом. А сейчас всё финансы решают. Педагоги же на это глаза закрывают. Явно ведь, что артист будет плохой. И не стыдно таким педагогам будет на том свете?! Ведь с каждого из нас спросится.
То есть вы верите в мотив судьбы?
Да. Судьба, например, что я не стал дипломатом. Хорошо, что не стал. Есть понятие, что актёрская профессия продажная, но дипломатия куда ещё более продажная профессия. Они по отношению к людям ещё большие подонки. Ведь дипломат должен соблюсти интересы своей страны, даже если она не права. Поэтому я посчитал, что лучше буду неплохим артистом, чем хреновым дипломатом.
Но процесс выбора профессии невероятно сложен. Особенно сейчас.
Если честно относится к своей профессии, то все профессии трудные. Можно всё делать поверхностно, но ведь можно и изучать всё глубинно. Когда мне дают сценарий, я открываю середину... Конец... Потому "ууу, нет, спасибо" или "о, ничего". И всё. А что там я прочел-то? Моменты какие-то. И живём мы так, моментами. А остановиться? Вот лично я сейчас живу в деревне. Там время останавливается. Окрыляющий покой. Придаёт внутреннюю силу. Не надо суетиться по жизни, но спешить жить надо. Москва не даёт человеку время "на паузу".
Но, насколько я знаю, вы начинали свою работу в театре г. Владимира...
Я там начинал с областного театра. У нас бывало по 8-9 премьер за год. А здесь в два года один спектакль. Поэтому артист растёт только на репетициях. Когда спектакль идёт, это уже процесс. Там уже не задумываешься. Но самое интересное - это пути, искания. Сейчас этого уже нет. Вот в антрепризе да, там другое дело. Двадцать четыре рабочих дня, и спектакль надо выпустить. Продали, прокатали, забыли, следующий! Есть и в этом какая-то выхолощенность, как и в кино. Ведь актёр в кино не учится, он показывает то, что он умеет. Там репетиций нет. Меня гримируют - я открываю сценарий. Если в тебе нет ничего, ты так и играешь. Пустота. А люди-то всё чувствуют!
На телевидении сейчас "засилье" плохих актёров. Не важно какой текст, у актёра одно и то же выражение лица.
Кстати, у меня (вместе с Гаркалиным) был такой случай. Долго его ждём. Прибегает. Говорю: "Давай текст прогоним". Он, пока его гримировали, просмотрел текст. Режиссёр уже кричит: "Давайте снимать!" Я же говорю: "Сейчас текст проговорим". Направили на нас свет, камеры и попросили повторить текст вместе с "географией". Ну, мы репетируем. Закончили. Подхожу к режиссёру и говорю: «Ну, всё! Можно снимать». А он говорит: "Уже сняли!" Я: "Как сняли?! Мы же просто прогнали текст". Он: "Я всё, что не надо вырежу, а то, что мне понравится, оставлю". Я пытаюсь что-нибудь сказать ему в ответ, а он говорит: "Дальше, дальше, дальше! Времени нет!" Вот так сейчас кино снимают.
Все только за прибылью гонятся.
Да. Никто ничего не играет. Просто "умно" говорят текст.
А никогда не хотелось попробовать что-нибудь изменить? Ведь вы были режиссёром по пластике, можно было бы и дальше продолжать свою деятельность в этом направлении...
Постановщик трюков - это режиссёр, знающий, какая пластика будет происходить в кадре. В мои задачи входило поставить камеры так, чтобы объектив не заметил того, как артиста в боевой сцене на самом деле не ударили. Надо очень тонко знать камеру. При таких съёмках режиссёр просто стоит рядом, он не вмешивается. Для меня это очень интересная работа. Обидно, что многие спектакли сняли. Сняли, кстати, "Левшу" Н.С.Лескова. Безумно жалко. А Н.С. Лесков... Он ведь вообще гениальный писатель!
С кем из режиссёров вам бы хотелось поработать вместе?
Я хотел бы поработать с Андреем Звягинцевым. С Володей Мирзоевым. С Евгением Писаревым (мы вместе выпускали спектакль "Остров сокровищ"). Вообще я бы хотел поработать ещё со многими людьми. Наша страна богата талантами.
Какие же проекты зрителям ждать от вас в будущем?
Насчёт театра я пока точно ничего не знаю. Вот завтра встречаемся в первый раз после лета. Но светит "Багдадский вор". Вопрос пока не решён, но я очень надеюсь, что удастся этот спектакль возобновить.
А в кино?
Вовсю идёт работа! В основном, сериальные роли. Есть полнометражные фильмы. Кстати, сериал будет, где я буду играть прототипа нашего главного Япончика.
Сложнее ли играть реальных людей?
Не знаю... Бандит всё-таки. Но, с другой стороны, стоит вспомнить "Крёстного отца". Это же классика! Или Хлестакова из "Ревизора" Н.В.Гоголя. Роль-мечта... Здесь, наверное, всё зависит от того, как актёр сыграет свою роль.
Тогда будем ждать ваших новых проектов! Спасибо большое за замечательное интервью!
Вам спасибо!
Интервью взяла Лилия Мазитова.