интернет-журнал ArtРЕПРИЗА » В гостях у звезды » Тот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением Понасенковым

 
 
 

Тот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением Понасенковым

Автор: Ирина Обухова от 28-01-2011, 12:04, посмотрело: 11983

Тот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением Понасенковым Каждое интервью с ним – это фейерверк остроумия и эрудиции: известный режиссер, историк, певец, телеведущий (и много еще кто), «мистер откровенность», как называет его пресса, всегда умел удивлять. В скором времени состоится премьера спектакля Евгения «Калигула» по культовой пьесе Альбера Камю, а так же он споет концерт с легендой мировой оперы Фиоренцей Коссотто.

И.О.: Евгений, у меня несколько кассет в запасе, но даже не знаю, с чего начать вас расспрашивать…
Е.П.: С рубашки.

И.О.: Почему с рубашки?
Е.П.: Ну, вы не знаете, но хотите начать – а я начинаю, к примеру, одеваться с рубашки.

И.О.: И что же рубашка? Наверное, из Рима – вы там провели новогодние каникулы.
Е.П.: Да, с виа дель Корсо, приталенная.

И.О.: Вы такой известный метафизик, философствуете на всех телеканалах – и так часто говорите о внешнем!
Е.П.: Как вам безуспешно пытался втолковать один гениальный писатель: нет ничего более поверхностного, чем не судить по внешности. И потом, чем еще заниматься режиссеру – если форма не найдена – любое самое глубокое содержание вы можете выбросить на помойку. Более того - если нет адекватной формы, то произведение будет только компрометировать содержание. Поглядите новые московские постановки Шекспира – это позорище. Кто Шекспира не читал - решит, что его пьесы полная ерунда. И что – вы хотите, чтобы я ходил в рубище и стряхивал струпья?

И.О.: Нет, что вы! Вообще вы раньше времени на меня набросились.
Е.П.: С чего вы взяли? Я очень нежный. Просто все, что касается эстетики – для меня принципиально важно.

И.О.: Кстати, недавно в большом зале кинотеатра «Художественный» прошла премьера документального фильма, посвященного вам – и в одном из эпизодов вы говорите, что только красивые люди имеют для вас смысл.
Е.П.: Ну, вы, как и многие журналисты, естественно неточны в цитате, но я с вашей фразой соглашусь. Вернее – для меня изуверская мука наблюдать некрасивое. Пытка! Мне стыдно, но я фактически вынужден врать людям, которые некрасивы, а я им улыбаюсь, потому что в них есть положительные качества. Я каждый раз себя насилую и получается, что я не до конца с ними искренен. Это мучительно.

И.О.: А что ощущает человек, когда про него 28-летнего выходит документальный фильм?
Е.П.: Этот фильм запоздал: режиссерша начала его снимать аж в 2005 году, но затянула, да и концепцию за все эти годы так и не сумела придумать – в итоге получился просто сырой материал. Но он может быть полезен с точки зрения архивных кадров для более одаренных документалистов. Хотя это здорово: большой зал, знаменитые гости… Вообще масса впечатлений – как обычно прибежавшие на обсуждение психически неуравновешенные завистники – я от них всегда получаю замечательный заряд энергии: больше, чем от друзей, кстати. Какая-то дурная баба с пакетами, которая истерично вопрошала, почему про ее сына ничего не снимают; какой-то мелкий тип в свитере и с усиками, который хотел сформулировать что-то негативное, но так за два часа и не сумел; еще и муж режиссерши, который, не открывая присутствующим близкой связи с ней, пытался что-то несуразное соврать про написанное в моей книге о войне 1812 года. Вообще мне его жаль – уж не буду расшифровывать, почему, но жалко. С другой стороны – блистательно выступила выдающаяся актриса Людмила Чурсина – и вообще многие мои коллеги: это было настоящим удовольствием. Она, кстати, уже ночью по телефону мне посоветовала внимательнее отбирать тех, кому позволяешь снимать о тебе фильмы. Но я ведь добрый – а это в нашем мире опасно.

И.О.: Вот вы говорите, что добрый – а в долг даете?
Е.П.: И в долг даю – и никто пока ничего не вернул, а суммы бывали и значительными. В основном актерам. В сентябре вот Стасику Эрдлею одолжил (когда он у меня репетировал) - так он уже два месяца как на звонки не отвечает. Привычная история.

И.О.: Он у вас, кажется, участвовал в спектакле «Немецкая сага»?
Е.П.: Да, но он совсем слабенький, сериальный: я его брал из-за внешности; в итоге он не справился, а в прошлом году я все же решил попробовать его на Калигулу. Он обещал, что полностью отдастся процессу, избавится от провинциального говора, профессиональной техники поднаберет, но в итоге обманул – и весь актерский коллектив просто поставил мне ультиматум – или все, или он. И это тот редчайший случай, когда актеры правы. Жалко: личико привлекательное, а совсем не хочет развиваться как актер и человек. Но таких банальных примеров – дня не хватит перечислить.

И.О.: Если уже затронули тему – расскажите подробнее о «Калигуле»: каково режиссерское решение этой масштабной постановки, кто занят, когда ожидать?
Е.П.: Ожидать в марте. Решение – лучше один раз увидеть, чем долго рассказывать, но если коротко… Это первый раз, когда я не собираюсь ничего вуалировать – все смыслы будут обнажены. Видите ли, драматургия Камю исследует не образы, а идеи. Ему важно, чтобы Калигула сообщал информацию не партнеру, а залу через партнера. Такая особенность формирует мой рисунок – геометрия интонаций и движений. Эстетизм, граничащий с вычурностью – и, безусловно, это синтетический театр, где пластика и музыкальное сопровождение очень много значат. Каждая мизансцена – фреска и абсолютно западная стилистика.
Пьеса Камю – вне истории, она над любой эпохой, но сейчас, прогуливаясь по дивным развалинам Палатинского холма (где жили императоры), изучая римский форум и Колизей, я на сто процентов утвердился в том, что все придумал единственно верным вариантом. А исполнители – это как всегда главная проблема: потому что можно иметь гениальный материал и решение, но это никогда не дойдет до зрителя. Я долго промучился с Калигулой (три месяца из жизни выкинул – про здоровье молчу), Сципионом и Кереей - и нашел наиболее приемлемые на территории нашей бедной родины кадры. Хорошо, что я сразу утвердил на сложнейшую роль Цезонии Евгению Крюкову – она блистательная актриса и по-настоящему красивая женщина, к тому же ее можно без всяких оговорок назвать звездой: она не позволяет себе проходных работ, сотрудничает только с большими мастерами и не дает лишних интервью. А главное – Женя настоящий профессионал: я проповедую режиссерский театр, где все выстроено режиссером до мельчайшего нюанса, а русские актерчики привыкли к отсебятине, которая не требует техники, труда и внимания. Так вот Женя нашла в себе силы и талант воспринять мою систему координат. И Сережа Костылев сейчас великолепно стал репетировать главную роль – но мы прошли большой путь нервов и побегов, прежде чем он сумел выполнять мой рисунок: по началу он очень все пытался использовать отмычки психологического бытового театра. А Саша Дзюба, играющий Геликона, наоборот, сразу включился в мою систему – с ним было легче. Интересный получается лицемер Керея – в двух составах: Александр Раппопорт и Василий Куприянов. Саша вообще у меня должен уже два оклада получать: до всех его телевизионных успехов он по образованию психотерапевт – и постоянно сглаживает острые углы моего характера. Молодые постепенно включаются – Рома Сорокин, Вадик Дубровин, Женя Малышко. Я сейчас, как видите, совершенно не говорю рекламными восторгами – вы должны понимать, какими путями рождается красота, как жемчуг растет, как его ловят и как потом насаживают на нитку.
…Надо еще сказать, что я немного переработал пьесу – сократил несколько сцен, которые дублируют идеи, что-то сам уточнил в переводе с французского, и добавил кое-что из творческого наследия Камю, таким образом, что у меня получился новый вводный персонаж – и его исполняет совершенно неповторимый Александр Филиппенко. Да! Думаю необходимо сделать еще один акцент: нас приучили, что, если Калигула – то это какой-то уродец, кровавый тиран и вообще скверный тип, а сама пьеса – политическая. Все это чушь, причем отвратительная! Это вам не Брехт! Это пьеса – великий эстетический диспут! Что ищет Калигула? Ему нужна «луна» как символ невозможного счастья в нашем мире. Что мешает достижению этого счастья (ибо луна – только метафора)? Мешают убогие людишки, для которых деньги, быт и тупые условности «значат все» - то есть, они ими ценятся выше человеческой жизни. И вот после философского катарсиса (вспомним, кстати, философское прозрение древнего пророка в пустыне) юный император решает «быть логичным до конца» - и действовать с людишками их же антисмыслами и методами. Вот и все! Он поступает с ними единственно заслуженным ими же сами способом. И он имеет на это моральное право – ибо он красив, да еще и интеллектуально прав! Именно поэтому на первой премьере на роль Калигулы сам Камю выбрал молодого и неопытного, но невероятно красивого и поэтичного Жерара Филипа. Камю сам нам дал формулу истины: «у этого абсурдного мира есть только одно оправдание – эстетическое».
Вам не передать, как я намучился, чтобы найти молодого актера с красивым профилем, который еще что-то мог бы изобразить! У нас же одних уродцев в театральные вузы набирают – сплошные рожи гопников и колхозников, сейчас даже хуже стало, чем в совковые годы. Раньше хоть на роли героически погибших разведчиков выращивали красавцев, а теперь – одни гопники из там, где нет географии, поступают в училища. Так вот – Калигула это юный красавец, артист на троне, легитимный монарх, поэт и философ, личность – кто угодно, только не карлик из карикатур Брехта.
И.О.: Ваш рассказ действительно способен заворожить. Мне уже хочется посмотреть спектакль!
Е.П.: Еще немного терпения – и все будет.

И.О.: Евгений, насколько я поняла, речь идет о стилистике западных режиссеров, которую у нас проповедуют Юрий Любимов, Роман Виктюк и Владимир Мирзоев?
Е.П.: На самом деле, не совсем так. Действительно, названных вами деятелей объединяет то, что они работают в стилистике «режиссерского», а не «актерского» театра, но остается много принципиальных «но». Я не поклонник далекой от античных канонов эстетики театров Любимова и Мирзоева – хотя, вы знаете, я у Любимова ставил «День поэзии», где Юрий Петрович сам принимал участие, а у Володи я в прошлом году сыграл в фильме «Борис Годунов». Они, безусловно, большие мастера с точки зрения структуры постановки, четкости рисунка, энергии, исходящей от мизансцен – и в этом их колоссальная сила. Кроме того, они по-настоящему, преданы своему делу.
Что до Ромы, Романа Григорьевича – тут все сложно. Он много чего совершенно безошибочно чувствовал интуицией, он когда-то имел изумительную фантазию, энергию и личное обаяние. Сейчас все это безвозвратно им же самим уничтожено. И его стилистика пагубна в том смысле, что она не только дает актеру четкий рисунок (что правильно), но полностью уничтожает в нем все индивидуальные характеристики; во всех последних спектаклях его актеры передвигаются по сцене гораздо в более тупом и оловянном состоянии, чем куклы. Он уже давно пародирует сам себя. Кроме того, у него никогда не было базы знаний мировой эстетике – и отсюда больше проблемы со вкусом. Но он мне близок в плане… я бы назвал это: доминантой красивого чувственного начала и свободного полета намерения. Это великое качество! Вот в чем истинная заслуга Романа.

И.О.: Да, Евгений – пока мы говорим о Любимове: как вы относитесь к ситуации в его театре, к его конфликту с актерами? Вообще – не пора ли ему уйти на заслуженный отдых?
Е.П.: Что вы! Мне даже неприятно слышать подобные слова! Это омерзительная история с обнаглевшими актерами – их много, а Любимов один! Без него театр на Таганке вообще не имеет смысла – без него там можно закусочную открыть с портретами Высоцкого на входе. Вы, наверное, не знаете – у меня в последнее время с ними, особенно, с Каталин отношения непростые. Но даже в этой ситуации – я полностью на стороне Любимова: сейчас даже хочу послать ему официальное письмо со словами поддержи. Нет, мне все ясно: актерам хочется легких денег в сериальчиках, а чиновникам – поскорее избавиться от строптивой легенды. Они уже лет сорок ждут, чтоб мастер помер. Но даже на моей молодой памяти Любимов сам схоронил уже порядочно врагов и детей врагов.

И.О.: Очевидно, вы правы. И вообще приятно, что один режиссер так защищает другого: обычно всегда получается расталкивание на узкой лестничной клетке.
Е.П.: О чем вы говорите? Это великая глупость! У каждого свой путь - и, по большому счету, все предрешено. Другое дело, что для выполнения этого космического рисунка личность должна прилагать неимоверные усилия. Это называется судьбой. Большинство, может, процентов девяносто девять населяющих Землю двуногих, судьбы не имеют. В этом и трагедия – они очень опасны: они страшный балласт, который творит все кровавые бойни, а сейчас, воспользовавшись, техническим процессом (тем, что открыли гении), они делают жизнь просто невыносимой. Все эти бытовые шумы – от машин до современной попсы, сырьевое загрязнение окружающей среды и все тому подобное. Техногенная катастрофа.

И.О.: Как вы неожиданно одарили нас философским отступлением.
Е.П.: Будьте любезны, все для вас - «все для человека».

И.О.: Я знаю, что совсем скоро состоится премьера еще одного «Калигулы» - в постановке Някрошуса, с Евгением Мироновым в главной роли. Это может как-то повлиять на количество публики в зале на ваших представлениях – в большую или меньшую сторону?
Е.П.: Если честно, мне совершенно неважно, как что на что влияет. Есть хорошая формула: делай, что должен – и будь, что будет. Ну, а эта постановка, по моему убеждению, в теории не имеет шансов стать чем-то стоящим. Да, Някрошус очень интересный режиссер и с большим именем, но его стилистика – это, как правильно выразился Вульф, деревенская эстетика; кроме того, растянутый ритм и обилие бытовых мелочей. Это ровно все то, что категорически противопоказано пьесе Камю. Она городская, четкая, ритмичная и скупая на бутафорию. Ну, хотят – пусть делают: они, кажется, это уже лет десять как планировали осуществить. А идея, между нами говоря, принадлежала моей знакомой продюсерше - но потом режиссер и актер решили обойтись без нее. …Ясно, что какое-то количество падкой на имена публики побежит на это глазеть, какие-то критики похвалят (одного я даже знаю уже точно – он просто даже и работает в театре Наций, так что ему по должности положено сделать любезность). Что до Миронова – опять-таки это в теории не его роль, его таланту и типажу созвучен совсем другой материал. Но неважно: идут же у нас по бездорожью сотня чеховских детсадов и сестер. Я даже сейчас припоминаю, что мои знакомые видели куски репетиций – и у них те же оценки.

И.О.: Да, как-то после этого не очень хочется идти на Някрошуса…

Е.П.: Да, ладно вам! Я был на его «Фаусте» - там замечательно придумано: тарелочки подкидывают и разбивают, правда на втором часу это уже не так работает, но атмосфера подходящая. А «Отелло» - наоборот – просто бред какой-то: все исполнители в мешковинах, обильно потеют и греют руки над огоньком в консервных банках.

И.О.: Хорошо, давайте вернемся к вашим постановкам. Летом прошлого года вы выпустили спектакль «Последнее танго Лили Марлен» - по вашей же пьесе и с вами в главной мужской роли. Насколько я знаю, у вас сначала репетировала Элина Быстрицкая, но потом вы ее заменили на Людмилу Чурсину. Я видела отрывки по телевизору – во время вашего интервью Льву Новоженову. Мне интересно, прежде всего, как вы вообще смогли общаться с такой железобетонно советской артисткой, как Быстрицкая – ведь ее в театре чуть ли не «стервой» называют.
Е.П. (смеется): Там много всего было - и я об этом уже подробно рассказал в интервью Дмитрию Быкову. На самом деле, я получил большое удовольствие – я люблю не только чистых душой и взором молодых поэтов с полотен старых мастеров, но и монстров «империи зла», в них есть драйв какой-то. Мне как режиссеру всегда были интересны образы, которые давно перешли грань. Конечно, Элине Авраамовне было тяжело ломать свой образ пафосной советской деятельницы и члена всевозможных общественных организаций. Но ведь она в глубине – нормальная женщина, просто этот страшно закоснелый и деланный образ военной медсестры и страдалицы за родину много чего порушил в человеческом и профессиональном плане: и все же я с ней бился и кнутом и пряником, и было несколько совершенно блистательных репетиций. Кстати, с Быстрицкой все же было много смешных моментов: например, она как-то сказала мне: «Женя, вы играете как Гоголева!». Но потом она взяла слишком большую нагрузку во время этих замшелых майских праздников – по три дебильных концерта в день, и врачи ей запретили переутомляться. А в совокупности с тем, что материал шел у нее через сопротивление, мы решили отложить работу. Сама Быстрицкая предложила вместо себя актрису, которая на тот момент была в больнице (уж не знаю, имела ли она на этот счет информацию или нет), поэтому я пригласил Чурсину – и, надо заметить, что она сыграла потрясающе. Я даже не ожидал, что актриса с таким количеством советских орденов и мужей-детей генеральных секретарей сможет работать с подобной профессиональной честностью.

И.О.: Вы имеете в виду то, что она согласилась выйти с плеткой и в кожаном костюме?
Е.П.: Нет – за этот момент всего лишь пресса уцепилась, как обычно позабыв про смысл. Людмила Алексеевна сумела освоить структуру режиссерского театра, театра условного, партитурного – вот в чем наша общая победа! Мы сейчас не играем, потому что я все силы отдаю «Калигуле» и запуску своего фильма - полного метра, но скоро мы опять выйдем на сцену. Вообще – обратите внимание: я никогда не прошу от актера – будь он драматическим или балетным – того, чего бы не мог выполнить сам.

И.О.: И все-таки: Быстрицкая – стерва?
Е.П.: Быстрицкая – артистка Малого театра.

И.О.: А какой характер у народной артистки СССР Чурсиной?
Е.П.: Она просто противоестественно приятный человек, добрый, отзывчивый. Мы так сдружились, что я даже стал ей доверять свои любовные переживания: как только страдания во время влюбленности – тут же звоню. Вы бы видели одну мизансцену в ресторане, когда я попросил Людмилу Алексеевну быть, так сказать, тяжелой артиллерией – и познакомить с ней мое очередное увлечение. Окружающие думали, что их снимает скрытая камера, я был весь в «розовых очках», но Чурсина оказалась на высоте.

И.О.: Евгений, неужели вы еще и страдать умеете во время романов?!
Е.П.: О чем вы говорите! Я просто ас в этом деле. Боже мой, как я изнемогаю – красиво, страстно! Я тут даже мастер-класс по тому, как надо страдать от любви дал по радио – у Лены Ханги в передаче.

И.О.: А можно поподробнее о ваших «увлечениях».
Е.П.: Не надо – вас закроют. Скажу только, что те режиссеры и вообще творческие люди, которые говорят избитую фразу, что они разделяют работу и личную жизнь – или быдло, или лгут вам (что тоже признак быдла). Творческий человек не может выйти с репетиции или из-за мольберта - и перестать жить в своем уникальном мире. Я должен вдохновляться от актеров, мы должны находиться в постоянном энергетическом обмене – иначе ничего чудесного на сцене не произойдет. И вообще это нечестно, когда режиссер отдает все – энергию, интеллект, душу, нервы, а актер – ничего взамен.

И.О.: Уж если мы заговорили о характерах: вы на днях примите участие в гала-концерте великой Коссотто. Я почитала про нее в Интернете – пишут, что она уникальная певица, но страшнее в бытовом общении просто никого нет: даже Каллас, с которой она много пела, и та просто «ангел» в сравнении с ней. Но вы общались и с нашими примадоннами – с Образцовой, Гулегиной…
Е.П.: Вопрос понятен. Я терпеть не могу обсуждать характеры – ибо, чем крупнее личность – тем необычней характер. Про Фиоренцу, действительно, ходят легенды в упомянутом вами контексте. Франко Дзеффирелли, например, лично рассказывал мне, что он отказался от идеи работать с ней после того, как Коссотто нарочито перепела в дуэте Марию Каллас, которая в тот вечер была не в голосе. Но я могу на это ему заметить, что Каллас, в свою очередь, бросала вазы в Тито Гоби, когда ему больше, чем ей аплодировали в Лондоне, и называла обладательницу красивейшего сопрано Ренату Тебальди «Кока-Колой». Лично я пока не имею личного негативного опыта – ни после краткого опыта общения с Коссотто и Гулегиной, ни после длительного с Образцовой.

И.О.: Это синьора Коссотто обратила внимание на то, что тембр вашего голоса очень похож на тембр молодого Пласидо Доминго?
Е.П.: Нет, мне об этом давно стали говорить. Дело в том, что в России нет приличных педагогов по вокалу – и я учился по его записям: поэтому совершенно объективно то, что я много взял от манеры исполнения Пласидо.

И.О.: Я видела на прошлой неделе: вы были главным экспертом в документальном фильме, вышедшем к юбилею Доминго – это настоящая честь!
Е.П.: Да, это действительно какой-то метафизический знак и одновременно оценка.

И.О.: Евгений, возвращаясь к теме личной жизни художника: и я, и, как ни странно, многие мои знакомые старшего поколения, очень оценили то, что в самый разгар травли Михаила Плетнева, когда все быстро и еще до решения суда от него открестились, вы чуть ли не единственный поддержали его в прессе. Но все же, что вы можете сказать сейчас по поводу той истории?
Е.П.: У меня осталось впечатление, что это дело было специально начато - и так же планомерно сведено на «нет»: я даже не знаю, чем там дело кончилось. В любом случае – судить художника за личную жизнь – это величайший позор для общества. Я как вспомню: все наперебой стали кричать, что «у него на лице написано, что извращенец». А как же они его с наслаждением слушали много лет до этого – и ничего антиобщественного на его лице не видели?! Знаю я таких крикунов! А тот мальчик, который вякал что-то вроде: «я помогал Майку по хозяйству, а он учил меня играть на фортепьяно»!? Вы только представьте – выдающийся музыкант учит какого-то, не скажу кого, играть на фортепьяно! Знаешь, если бы меня в его возрасте так осчастливили – я бы не скупился на благодарность. Неужели ты думаешь, что если этот юный островитянин получит первый музыкальный опыт с туристом-чиновником или с местной немытой ровесницей в антисанитарных условиях – это будет для него много лучше?

И.О.: Давайте теперь немного обратимся к другой вашей профессии – к истории и политологии. Меня многие знакомые специально просили узнать, как вы оцениваете поступок Ассанжа?
Е.П.: Он просто придурок – причем, опасный! Из-за таких, как он, все катастрофы в мире. Вспомни: после одного выстрела в эрцгерцога разгорелась Первая мировая война: и этот идиот Ассанж тоже мог спровоцировать международные конфликты! Вообще это великая трагедия нового века – разгул технологий и эти сутулые и немытые хакеры: сегодня уже ни над чем нельзя сохранить контроль, ничего нельзя сохранить в секрете от террористов. А все эти антиглобалисты – вот, кого бы я с превеликим удовольствием передавил танками! И, конечно, профсоюзы – помнишь, как они недавно опять били витрины в Риме и Лондоне! Тэтчер на них нет! Она в свое время быстро поставила их на место – и экономика оздоровилась. Работать надо заставить население, а не бастовать. Они скоро себя до полного социализма доведут.

И.О.: Ну, серьезные темы – это хорошо, но меня все же так и тянет посплетничать! В сети ходит легенда, что когда в Москву привозили выставку вещей Марлен Дитрих, вам во время демонтажа дали примерить ее легендарную шубу из лебяжьего меха – и вроде даже как фотографии существуют? Это правда?
Е.П.: Нет, это байка. Я посещал выставку - и два раза, среди организаторов были и мои знакомые, но я ничего такого не делал.

И.О.: Но, наблюдая ваши последние постановки и выступления, я могу с уверенностью свидетельствовать, что вы точно примерили на себя жест Лукино Висконти – и в смысле особой властной жестикуляции, и в плане мизансцен в спектаклях.
Е.П.: Вам со стороны виднее.

И.О.: Мы теперь все наблюдаем вас каждую неделю на московском телеканале «Столица» в историческом ток-шоу – у них даже рейтинги взлетели: таким образом, вы не оставляете и эту сторону вашей деятельности? Вообще: что нового на ниве исследований эпохи войны 1812 года?
Е.П.: Скоро выйдет переиздание моей монографии – я дополнил ее еще четырьмя главами и многое стилистически уточнил в текстах 2000-2004 годов. Знаешь… извини, я все же сбился на «ты», но так как-то вольготнее. Так вот: сейчас начинается омерзительная свистопляска с надвигающимся юбилеем войны – выходит отвратная квасная макулатура. Но это все не так было бы тошнотно, если бы среди профессиональных историков никто бы не срывался на заигрывание с кормушкой. Я, кстати, в последние годы размышлял – кто же все-таки сорвется? В итоге это оказался Виктор Безотосный. Он недавно подсуетился – и выпустил книжку популистского жанра про наполеоновские войны: вот там он все как положено и изложил. Ощущение, что читаешь брошюрку какого-нибудь советского идеологического лизоблюда – а главное, скука смертная, ни одной оригинальной мысли! Хотя от Виктора и стоило ожидать: все же заведует отделом в Историческом музее – своего рода номенклатура, и, конечно же, еще повыше продвинуться хочет. Неприятно и банально. Господи, хоть бы им уже всем все посты выдали – и они бы перестали дурью маяться!

И.О.: В моем плане еще такой вопрос вам как к режиссеру. Скажите, с точки зрения, мужественности и женственности современных, соответственно, актеров и актрис вы не замечаете каких-то деформаций?
Е.П.: Ну, это всем заметно: мужское начало тает, а многие девицы так одеваются и ведут себя, что не поймешь – то ли это мужики с завода, то ли роботы изобретателя-неудачника. На самом деле, актерская профессия – по природе своей, так сказать, вертлявая, но я бы не назвал ее женской. Было благословенное время – античность, елизаветинский театр - когда женщин вообще не допускали на сцену: и это было весьма обосновано энергетическими и техническими аспектами. Просто не надо бороться со своей природой: большинство тех юношей и прочих «мачо», которые героически лижутся с девицами на экране в сериалах и в так называемых «фильмах», делают это только под дулом камеры, а вне кадра я их наблюдаю в принципиально других позах и ракурсах. Все это грандиозное лицемерие и неталантливый, нехудожественный обман.

И.О.: У меня остались еще несколько разрозненных вопросов…
Е.П.: Ну, и хорошо, что «разрозненные» - у нас столько сейчас единства, что уже задолбало!

И.О.: С вами не соскучишься!
Е.П.: И правильно! Я ненавижу скуку! Скука – это настоящий грех! Не такой, который выдуман древними умниками из избранной нации, а совершенно реальный грех. Я и многих своих, так сказать, коллег-историков не переношу из-за того, что они невыносимо скучны, да еще и выглядят ужасно – без талии, скрюченные и неухоженные. Не сексуально! И вообще – человек должен уметь петь. И летать. Кто не умеет – тех не люблю. И без сексинки мне тоже не надо знакомых.

И.О.: А кого любите?
Е.П. (напевает): «Я вам скажу один секрет: кого люблю – того здесь нет!...»

И.О.: Это из какого репертуара?
Е.П.: Рубашкин – мечта советского диссидента.

И.О.: А в каком жанре, помимо оперы и романсов, вы бы сейчас еще хотели что-то сделать?
Е.П.: Знаешь, удивлю – в рок-н-ролле!

И.О.: Еще раз!..
Е.П.: Не ослышалась! А что: сменю прическу, надену желтые ботинки – и вперед! Я сейчас в себе чувствую юношескую энергию сильнее, чем лет в шестнадцать. Да, это неглубокий жанр – но как развлечение – совсем неплохо, да еще и у завистников крыша окончательно съедет.

И.О.: Все же давайте поближе к философии – читатели от вас ждут как раз чего-то метафизического. Евгений, что для вас самое важное в жизни? Вопрос банальный, но на самом деле, самый главный.
Е.П.: Неудобный вопрос, потому что ответ есть и четкий – любовь – но в ваше похабное и лишенное сакрального начала время это понятие уже стыдно публично произносить. И потом, чтобы расшифровать, что лично я подразумеваю – нужны тома и часы. Ну, или один взгляд в глаза – но это не через интервью. Вообще, нет: я пока расхаживал по римским и миланским бутикам шутку придумал в тему, но ее надо читать вслух с мимикой и тембром – иначе не работает. Но пусть представят серьезное лицо большого метафизика: «когда ходите по бесчисленным магазинам и примеряете эти красивые безделушки – пиджаки и брюки – старайтесь не потерять самого главного, что есть у человека: кошелек (он может выпасть)». Ты вот этот ответ оставь – вырежи про любовь: 99 % все равно не поймут, для них это ублюдочные картинки из сериала и мордой в салат на свадьбе. Куприн умер, поэтов извели – все закончилось.

И.О.: Евгений, а если я в очередной раз спрошу вас о том чувстве, которое по слухам, не оставляет вас не то лет пять, не то больше?
Е.П.: Не отвечу. Слушай, я год назад еще привел в порядок дневник того времени, когда все это счастье-несчастье происходило, его четверо близких знакомых читали большими отрывками: они под огромным впечатлением, чуть не каждый день звонят, говорят – публикуй, разойдется лучше Гарри, как его там, ну, ты знаешь – очкарик на метле.

И.О.: И что же вы?
Е.П.: Не время.

И.О.: А когда?
Е.П.: Неожиданно.

И.О.: Вы как обычно опустили сериалы – но мои знакомые были крайне удивлены, когда вас там увидали…
Е.П.: Ну, нельзя «опустить» то, что и так ниже плинтуса. Я тебе признаюсь – я согласился сняться в паре небольших, но, так сказать, чистых и опрятных, ролей по двум причинам. Во-первых, мне надо было, как разведчику в тылу злостного врага, разведать, что же это за зверь такой, который съедает у меня актеров. И второе – как раз из-за того, матерное слово пропускаю, объекта из упомянутого дневника. Я хотел как бы и на «вражеской» территории партию.

И.О.: И как оно?
Е.П.: Ужасно. На первых съемках меня постигла метафизическая кара – ужасная ангина, отек; не знаю, как они это вообще выдали в эфир. Хотя им плевать – там сейчас как раз только калечных и кривых снимают. Вообще смешно – мне помрежи говорят, что, к примеру типажам Лоренса Оливье и Вивиен Ли просто нет работы на нашем телевидении. С голодухи бы померли! Нужны социальные физии, гопники, барыги, лимита.

И.О.: Евгений, еще один слух про вас: вы действительно репетируете обнаженным?
Е.П.: Да, особенно летом – я даже уволил концертмейстершу, взял двух молодых пианистов. Это совсем другое энергетическое ощущение. На самом деле, оперу можно было бы петь обнаженными и в зале, но публика к этому не готова, а главное – на большинство вокалистов и в балахоне без ужаса не взглянешь.

И.О.: Вы сегодня меня просто изумляете!
Е.П.: Ну, а что такого! Вы же спокойно смотрите на греческие статуи в музее! Какая разница!? Я, кстати, в Риме написал двустишие: «все одежды истлеют – лишь красота нагого эфеба останется в веках». Если одежда и мода временны – значит, они не соответствуют идее великой музыки, которая вечна. Красивая нагота – это божественная субстанция. Только не надо путать ее с «быть голым»: «голый» - это, когда вы плохо поете или говорите глупости, а нагота – это одежда высшего покроя.

И.О.: А как вы умудряетесь сохранять фигуру и вообще так выглядеть: я таких теноров и историков не видывала.
Е.П.: Есть - и еще раз есть. И избегать физических упражнений. Кроме того, я никогда не соблюдал режим. У меня все наоборот.

И.О.: И опять к серьезным вопросам: как вы оцениваете события на Манежной площади?
Е.П.: Жалко ребят: в отличие от нашей проституированной интеллигенции, которая только на кухне храбрая болтать, они нашли в себе силы и вышли. Никакой правой угрозы тут нет – это вам голову дурят: все же просто – ваши менты отпустили убийц и бандитов, потому что все повязаны. И это не первый раз – в прошлом году в центре Москвы, в Союзе театральных деятелей выходцы, сами понимаете из какого региона, избили целый курс детей из Гитиса – и милиция никого не арестовала! А как они себя ведут на дорогах! С этим пора кончать.

И.О.: Евгений, с вашим интеллектом и харизмой – почему вы не идете в политику? Вы бы уже давно все возглавили.
Е.П.: Боже упаси! Понимаешь, я бы мог чисто рационально, менеджерски сделать много чего полезного, причем, в глобальном масштабе, но ведь людишкам не это надо: они же требуют от политиков унижений! Ну, не могу я изображать, что я переживаю за нужды села и рабочего класса. То есть улучшить их жизнь – могу, а вот врать с социальным выражением лица, ездить по свинарникам, домам с больными детьми, всем руку подавать, пачкать – физиологически не могу! И одеваться не желаю усреднено, и нормы мещанской морали исповедовать!

И.О.: Мне кажется, что вы знаете ответы на все вопросы! Евгений, кто управляет миром?
Е.П.: Местами упорядоченный идиотический хаос.

И.О.: А теория заговора и мирового правительства?
Е.П.: К огромному моему сожалению – ничего подобного не существует. К огромному сожалению.

И.О.: О.К. Последний вопрос: что больше всего поразило вас в Риме?

Е.П.: Все.

Тот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением ПонасенковымТот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением Понасенковым Тот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением Понасенковым
















Тот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением ПонасенковымТот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением ПонасенковымТот, кто примерил шубу Марлен Дитрих и жест Лукино Висконти: беседа с Евгением Понасенковым





















23 января 2011 года

Категория: В гостях у звезды









<
  • Публикаций: 0
  • Комментариев: 0
  • ICQ: --
30 января 2011 03:18

Асаф Фараджев

  • Группа: Гости
  • Регистрация: --
 
в оценках подписываюсь под каждым словом