26 апреля в московском баре "Китайский лётчик Джао да" состоялось первое выступление литературного клуба АЛОЭ. Нам удалось побеседовать с основателем клуба Игорем Малининым, студентом факультета журналистики МГУ и просто невероятно талантливым поэтом.Игорь, совсем недавно у вас был Клуб неофутуристов имени Давида Давидовича Бурлюка, откуда взялось АЛОЭ? Расскажи нам вашу историю.
Когда я учился в школе, мой учитель сказал мне: "Игорь, я считаю, что тебе нужно возглавить политическое движение или молодёжную политическую организацию". Но так как я на дух не переношу политику, я решил, что сама идея неплохая, но мне понадобится другой опыт. И я подумал: "О, поэзия! Отлично!". В то время я болел Маяковским, и однажды я придумал: раз был футуризм, значит, должны быть новые футуристы. И мне пришла мысль прибавить приставку "нео". Дальше я подумал, что назвать именем Маяковского, конечно, хотелось бы, но звучать будет как-то пошловато. И решил: раз Давид Бурлюк был отцом футуризма, значит, надо и ему тоже дань памяти отдать. Собственно, так и родился Поэтический клуб неофутуристов им. Давида Бурлюка. Сначала это было в интернете, участвовало очень много людей, и всё это казалось несерьёзным. Но через полгода я решил вывести нас в "реал". На встречу пришло 5 человек, те, кто был из Москвы. Тогда мы уже решили развиваться, делать сборник и выступать. И я собрал всю информацию по клубу, электронные сборники, всё удалил, людей выгнал, и осталось 6 человек. Один из Калуги, а все остальные – из Москвы. Через какое-то время от нас откололось ещё двое, и мы выпустили сборник "Бурлит". Туда я решил включить ещё Константина Ершова из Петербурга. Вышел сборник 29 июля, тогда же был наш первый концерт в клубе "Бриолин". Потом всё полугодие мы выступали, даже обзавелись сайтом. Затем мы выиграли конкурс (фестиваль "Русский Stil-2010" при Международной гильдии писателей (Германия) – прим. авт.) и получили грант на издание сборника бесплатно, бешеным тиражом 2000 экз. Это был наш второй сборник, в России всего около 20 штук, остальной тираж по ярмаркам и выставкам Европы распространяется. Мы назвали сборник "Seethes", что значит "бурлит" по-английски. В его создании участвовало 5 человек. Мы продолжали выступать, но затем я понял, что неофутуризм к чему-то обязывает. Когда я придумал сам термин, я думал, что он даст полную свободу, но "неофутуризм", наоборот, оказался рамками, ведь я якобы должен был пропагандировать коммунизм и писать лесенкой. Поэтому я отказался от этого названия. Последнее наше выступление было в кафе "Журфак" в феврале, затем я клуб закрыл. Потом мы взяли Ленского (Дмитрий Ленский – прим. авт.), долго думали, как назвать новый клуб, и, в конце концов, назвали АЛОЭ - Авторской Литературное Общество Эгоцентриков. И сегодня вы присутствуете на первом полноценном вечере АЛОЭ.
Как вы вообще нашли друг друга?
С Матросовым (Александр Матросов – прим. авт.) мы с самого начала неофутуризма, по Интернету познакомились. Потом мы встретились с Ленским в Литинституте, куда я хожу на семинар к Игорю Леонидовичу Волгину. С Олей мы познакомились 2 сентября 2010 года, когда меня позвали на какой-то районный конкурс ко Дню города. Я там занял 1 место, и со мной его разделила какая-то Ольга Русакова. Причём я её отметил, сидел и думал: "Если меня выберут, то откажусь в пользу неё". А оказалось, что нам вдвоём дали приз и отправили уже на городской конкурс.
Когда у вас начались гастроли?
8 августа 2010 года в Петербурге, в ресторане "Два Му". Но меня там не было, выступали Матросов и Тремаскин (Кирилл Тремаскин, в состав Клуба уже не входит – прим. авт.). Ещё мы были в Калуге. Там у нас есть замечательный друг Виктор Липатов, ему всего 19 лет, и я считаю его гением современности. Мы выступали в галерее Людмилы Климентовской, читали стихи вместе с Виктором. У него было музыкальное сопровождение, на гитаре сидел Владимир Новицкий, и мне очень понравился их дуэт. Через несколько дней Новицкий со мной связался и спросил, можно ли к нам вступить. Я сказал, что мы как раз проводим ребрендинг, если хочешь – вступай. Он согласился и стал последним человеком, которого мы взяли в АЛОЭ, и больше мы не будем принимать людей, только если кто-то уйдёт, то будем искать замену. У нас уже не просто кружок, а конкретная группа, как музыкальная, так и поэтическая.
А что ты ищешь в людях, которые могли бы стать членами АЛОЭ?
Во-первых, у них должны быть очень сильные стихи. Таких поэтов очень мало, к сожалению. Во-вторых, человек должен быть хорошим, существует даже своеобразный фэйс-контроль, хотя, конечно, он не так важен.
Какая цель у вашего клуба? Каждый ведь по-своему воспринимает поэзию.
Честно говоря, я не вижу пользы в стихотворениях, которые ты выливаешь из себя, как поток сознания. На мой взгляд, поэзия сейчас должна выполнять, в первую очередь, эстетическую функцию. Во-вторых, конечно, искусство должно ставить диагнозы обществу. Что касается выступлений, то не должно быть никакого назидания. Я хочу, чтобы человек пришёл, послушал и стал немного счастливее. А учить его чему-то я не готов, ведь у каждого свой путь. Человек должен сам прожить свою жизнь, понять всё на собственном опыте, делать свои ошибки и добиваться собственных успехов.
Как ты относишься к современной поэзии?
В основном, конечно, плохо, потому что много потока сознания, о котором я говорил. Мне очень нравится Вера Полозкова, Линор Горалик, Инна Кабыш. Сейчас я вижу, что ребята из Литинститута за два года очень выросли, хотя раньше были слабоваты.
На прошлой неделе мы беседовали с поэтом Алексеем Шмелёвым на журфаке, и у нас возник вопрос о взаимодействии журналистики и литературы. Тебе никогда не хотелось совместить эти две сферы?
Вчера как раз я обсуждал это на семинаре в Литинституте. Очень многие говорили, что журналисты пишут штампами. И я ответил, что на факультете журналистики не учат журналистике, там учат литературе, стилистике русского языка, философии, экономике, но не штампам. А у людей возникают стереотипы. Штампы не идут от журналистики, они как раз идут от поэзии. Плюс ко всему, я очень мало работаю. 1,5 года я работал в спортивной журналистике, сейчас на иностранном радио. Конечно, иногда хочется совместить. Например, меня нещадно взволновал Каддафи. Его образ настолько романтичен, наверно, как у Наполеона раньше. Я вижу, что он один против НАТО. Но журналистики у меня как таковой в творчестве нет, есть наблюдения, например, мой географический цикл. Я стараюсь писать о каждом городе, подмечать какие-то детали, но это не журналистика. Я пытаюсь абстрагироваться от журналистики в поэзии.
Как ты относишься к арт-группе "Война"?
Замечательные ребята! Многие говорят, что они неэстетичны, но на вкус и цвет товарища нет. Они добились намного большего, чем та же "Стратегия-31", и они дарят улыбку людям. Я их полностью поддерживаю, ребята молодцы, с юмором, тем более, они никого не убили.
Но это искусство, на твой взгляд?
Нет, не искусство.
А что?
Это прикол.
Мы слышали твои зарисовки в прозе, скажи, тебе никогда не хотелось написать что-то глобальное, роман, например?
Я сейчас пишу и через 2 года планирую закончить. Буквально месяц назад я осознал, что созрел для чего-то большего. У меня есть рассказы, миниатюры, но я понял, что пора создать что-то объёмнее. Лет в 13 я писал истории про футбольного агента и про войну 2013 года, где Жириновский президент, а мы воюем с Францией и Германией, которые объединились под знаменем фашизма. Главный герой там умер, правда.
Расскажи о ваших планах на будущее, что будет дальше с АЛОЭ?
Я очень хотел бы выйти на невероятно высокий уровень, стать популярным, но я не хочу быть таковым сейчас, потому что я этого не достоин. Мои стихи ещё оставляют желать лучшего, мне всего 18 лет. Как написано на страничке Виктора Липатова: "максималист и дурак". Вот и я так же – максималист и дурак. Когда я напишу штук 15 невероятно крутых стихотворений, тогда я смогу стать популярным, так как мне не будет стыдно их показать.
Зоя Молчанова, Екатерина Логинова