Представьте себе на мгновение молодого человека: он стоит возле окна и свысока пристально смотрит на улицу. Что он там видит? Вариант А: в бесконечной толпе прохожих он случайно разглядел лицо своей возлюбленной. Вариант В: в той же толпе он встретился глазами с возможным убийцей. Вариант С: примеряет, насколько высоко ему будет падать, когда он сорвётся вниз. Вариант D: он просто наблюдает за человеком в шляпе, который длинной тростью передвигает по тротуару какой-то предмет, смутно напоминающий отрубленную человеческую кисть. Если режиссёром картины, как варианты развития событий, были выбраны первые три ответа, то скорее всего он снимает а) мелодраму; б) боевик; в) триллер. Но если его фантазия очутилась ближе к последнему — значит снимает он ни что иное, как d) авангардную киноленту.
Если художники-авангардисты кричали о жестокости и несправедливости современного мира, придавая при этом всё больше цвета и безумства своим полотнам, то режиссёры и сценаристы избрали несколько иной путь. Их волновали всё те же извечные проблемы бытия, но вместо художественных абстракций и завуалированных поэтических символов у них были, ни много ни мало, кипа сценариев и кинокамера.
Начиная знакомство с авангардным киноискусством, вернёмся в далёкий 1922 год в Мадрид, ведь именно там, в Высшей школе изящных искусств, однажды встретились три гения. Тут-то, как говорится, всё и началось.
Юный Сальвадор Дали, не имевший за душой ничего кроме слепой веры в собственную гениальность, встречается с такими же, как и он, пылкими молодыми людьми – это были Федерико Гарсия Лорка и Луис Бунюэль. У каждого из них свой талант, свой взгляд на мироустройство и лишь одна родственная черта – уверенность в своей неповторимости.
Первыми из гнезда вылетели Дали и Бунюэль, взяв курс на Париж, разумеется, с целью «разделять и властвовать». Ранняя совместная работа двух воинствующих анархистов, короткометражка «Андалузский пёс», вызвала широкий резонанс в европейской общественности. Разрозненность сцен и полное отсутствие сюжета с лихвой восполнялись скандальностью образов и абсурдностью действа. Но что же господин Лорка, третий гений? Не будучи буквально задействованным в съёмочном процессе, опосредованно он там всё-таки присутствовал. Дело в том, что родина Лорки - Гренада, Андалусия, а в Испании «щенками» («Un chien andalou» - в оригинальном переводе «Андалузский щенок») называли южан, «маменькиных сынков». Испанский поэт во многом принял на свой счёт совместный сюрреалистический бред наяву Бунюэля и Дали, хотя читать между строк в данной картине, признаться честно, крайне затруднительно. Сами создатели искренне признавались, что в основу картины легли их сновидения, а более или менее адекватные образы отбрасывались в сторону без лишних раздумий.
Кинолента состоит из ряда несвязных друг с другом сцен, начиная с известнейшей - рассечения сетчатки женского глаза острой бритвой на манер набегающей тучки на полную луну. С каждой секундой дух захватывает всё больше: здесь и сцены с муравьями, вылезающими прямо из человеческой руки, и полуразложившиеся ослы в компании с вполне живыми священниками в вытаскиваемом на верёвке рояле, а также уже вышеупомянутый человек в шляпе, который с величайшим интересом изучает отрубленную человеческую конечность прямо посреди оживлённой улицы. Ранние работы Бунюэля в содружестве с Дали являются ярким примером авангарда в кино: очень хочется понять, но вот получается как-то не очень.
Авангардизм на долгие годы закрепил за собой почётное место в истории кинематографа, связав себя с именами таких выдающихся режиссёров-экспериментаторов как Алехандро Ходоровский, Гай Мэддин, ранний Даррен Аранофски.
Особенно и много хочется говорить о творчестве Ходоровского. Каждая картина этого чилийского кинематографиста – небольшое путешествие вместе с главными героями по сумеречным реалиям его миров, населённых то ли существующими, то ли вымышленными образами и интерьерами, что и пугает, и восхищает одновременно. В отличие от ранних работ Бунюэля здесь уже есть сюжет и даже, наверное, глубинный смысл, хотя это до конца не точно.
Так, например, персонажи картины «Фандо и Лис» на протяжении всего действа целенаправленно движутся по горным склонам в поисках сказочного города Тар, где парализованная девушка надеется найти исцеление. Вот, казалось бы, и суть и вполне себе реалистичный сюжет фильма, если бы не периодически возникающие на их пути образы-галлюцинации. Юродивый священник в обнимку с толстой индийской женщиной, три пожилые особы, закармливающие любимого ими мужчину абрикосами, толпа жизнерадостных трансвеститов - и всё это далеко в горах, где нет и быть не может следов цивилизации. Право решать, верить или не верить, смотреть или судорожно жать на паузу в воспроизведении, режиссёр полностью предоставляет зрителю. Ведь авангардистов мало волновало, поймёт ли и как расценит их эксцентричные взгляды публика; главным для них было только личностное самовыражение.
Во многих авангардных работах помимо уже оговоренного отсутствия (или недостижимости) смысла порой прослеживаются идентичные идеи, вызванные популярностью одних и тех же философских школ. Речь идёт, безусловно, о теориях Фрейда и Юнга о взаимосвязи детских психологических травм с фантазиями и фобиями уже сформировавшегося человека, а также о потаённых сексуальных желаниях и потенциях индивида. Вся эта патология буквально выплёскивается с экрана на ничего не подозревающего зрителя, попытавшегося завести знакомство с авангардным киноискусством. Не смогла оставить равнодушными режиссёров и тема строения человеческого тела. В лучших традициях молодого Бунюэля в кадре по-прежнему фигурируют муравьи, вылезающие или же просто бегающие по героям как символ разложения и скоротечности бытия. Продолжают извлекаться глаза и прочие внутренние органы, а из животов порой вылетают птицы и разнообразные фрукты.
Авангардные киноленты полны сюрпризов и неожиданностей, никогда не можешь знать наперёд, что скрывается за закрытой дверью: будет ли там просто другая комната или же, например, выход к тихоокеанскому побережью. Поэтому, сперва тщательно взвесьте все «за» и «против», и только затем с головой кидайтесь в манящий и одновременно отталкивающий омут авангардного кино.
Валерия Клименко
При написании статьи автором были отсмотрены следующие картины:
Пол Моррисон: «Отголоски прошлого»;
Луис Бунюэль: «Андалузский пёс», «Золотой век», «Скромное обаяние буржуазии», «Этот смутный объект желания»;
Алехандро Ходоровский: «Галстук», «Фандо и Лис», «Крот», «Святая гора».
Если художники-авангардисты кричали о жестокости и несправедливости современного мира, придавая при этом всё больше цвета и безумства своим полотнам, то режиссёры и сценаристы избрали несколько иной путь. Их волновали всё те же извечные проблемы бытия, но вместо художественных абстракций и завуалированных поэтических символов у них были, ни много ни мало, кипа сценариев и кинокамера.
Начиная знакомство с авангардным киноискусством, вернёмся в далёкий 1922 год в Мадрид, ведь именно там, в Высшей школе изящных искусств, однажды встретились три гения. Тут-то, как говорится, всё и началось.
Юный Сальвадор Дали, не имевший за душой ничего кроме слепой веры в собственную гениальность, встречается с такими же, как и он, пылкими молодыми людьми – это были Федерико Гарсия Лорка и Луис Бунюэль. У каждого из них свой талант, свой взгляд на мироустройство и лишь одна родственная черта – уверенность в своей неповторимости. Первыми из гнезда вылетели Дали и Бунюэль, взяв курс на Париж, разумеется, с целью «разделять и властвовать». Ранняя совместная работа двух воинствующих анархистов, короткометражка «Андалузский пёс», вызвала широкий резонанс в европейской общественности. Разрозненность сцен и полное отсутствие сюжета с лихвой восполнялись скандальностью образов и абсурдностью действа. Но что же господин Лорка, третий гений? Не будучи буквально задействованным в съёмочном процессе, опосредованно он там всё-таки присутствовал. Дело в том, что родина Лорки - Гренада, Андалусия, а в Испании «щенками» («Un chien andalou» - в оригинальном переводе «Андалузский щенок») называли южан, «маменькиных сынков». Испанский поэт во многом принял на свой счёт совместный сюрреалистический бред наяву Бунюэля и Дали, хотя читать между строк в данной картине, признаться честно, крайне затруднительно. Сами создатели искренне признавались, что в основу картины легли их сновидения, а более или менее адекватные образы отбрасывались в сторону без лишних раздумий.
Кинолента состоит из ряда несвязных друг с другом сцен, начиная с известнейшей - рассечения сетчатки женского глаза острой бритвой на манер набегающей тучки на полную луну. С каждой секундой дух захватывает всё больше: здесь и сцены с муравьями, вылезающими прямо из человеческой руки, и полуразложившиеся ослы в компании с вполне живыми священниками в вытаскиваемом на верёвке рояле, а также уже вышеупомянутый человек в шляпе, который с величайшим интересом изучает отрубленную человеческую конечность прямо посреди оживлённой улицы. Ранние работы Бунюэля в содружестве с Дали являются ярким примером авангарда в кино: очень хочется понять, но вот получается как-то не очень.
Авангардизм на долгие годы закрепил за собой почётное место в истории кинематографа, связав себя с именами таких выдающихся режиссёров-экспериментаторов как Алехандро Ходоровский, Гай Мэддин, ранний Даррен Аранофски. Особенно и много хочется говорить о творчестве Ходоровского. Каждая картина этого чилийского кинематографиста – небольшое путешествие вместе с главными героями по сумеречным реалиям его миров, населённых то ли существующими, то ли вымышленными образами и интерьерами, что и пугает, и восхищает одновременно. В отличие от ранних работ Бунюэля здесь уже есть сюжет и даже, наверное, глубинный смысл, хотя это до конца не точно.
Так, например, персонажи картины «Фандо и Лис» на протяжении всего действа целенаправленно движутся по горным склонам в поисках сказочного города Тар, где парализованная девушка надеется найти исцеление. Вот, казалось бы, и суть и вполне себе реалистичный сюжет фильма, если бы не периодически возникающие на их пути образы-галлюцинации. Юродивый священник в обнимку с толстой индийской женщиной, три пожилые особы, закармливающие любимого ими мужчину абрикосами, толпа жизнерадостных трансвеститов - и всё это далеко в горах, где нет и быть не может следов цивилизации. Право решать, верить или не верить, смотреть или судорожно жать на паузу в воспроизведении, режиссёр полностью предоставляет зрителю. Ведь авангардистов мало волновало, поймёт ли и как расценит их эксцентричные взгляды публика; главным для них было только личностное самовыражение.Во многих авангардных работах помимо уже оговоренного отсутствия (или недостижимости) смысла порой прослеживаются идентичные идеи, вызванные популярностью одних и тех же философских школ. Речь идёт, безусловно, о теориях Фрейда и Юнга о взаимосвязи детских психологических травм с фантазиями и фобиями уже сформировавшегося человека, а также о потаённых сексуальных желаниях и потенциях индивида. Вся эта патология буквально выплёскивается с экрана на ничего не подозревающего зрителя, попытавшегося завести знакомство с авангардным киноискусством. Не смогла оставить равнодушными режиссёров и тема строения человеческого тела. В лучших традициях молодого Бунюэля в кадре по-прежнему фигурируют муравьи, вылезающие или же просто бегающие по героям как символ разложения и скоротечности бытия. Продолжают извлекаться глаза и прочие внутренние органы, а из животов порой вылетают птицы и разнообразные фрукты.
Авангардные киноленты полны сюрпризов и неожиданностей, никогда не можешь знать наперёд, что скрывается за закрытой дверью: будет ли там просто другая комната или же, например, выход к тихоокеанскому побережью. Поэтому, сперва тщательно взвесьте все «за» и «против», и только затем с головой кидайтесь в манящий и одновременно отталкивающий омут авангардного кино.
Валерия Клименко
При написании статьи автором были отсмотрены следующие картины:
Пол Моррисон: «Отголоски прошлого»;
Луис Бунюэль: «Андалузский пёс», «Золотой век», «Скромное обаяние буржуазии», «Этот смутный объект желания»;
Алехандро Ходоровский: «Галстук», «Фандо и Лис», «Крот», «Святая гора».