Кинокартина, чьё название дословно переводится как "Человек-птица", в этом феврале принесла своему мексиканскому режиссёру заветное признание Американской Киноакадемии. После трёх предыдущих номинаций на "Оскар" (за "Сука-любовь", "Вавилон" и "Бьютифул"), Алехандро Гонсалес Иньярриту наконец заполучил заветную статуэтку - ни много ни мало, за Лучший фильм ушедшего 2014 года. И, как выясняется, вполне заслуженно.
Постаревший и заметно приунывший, Ригган (Майкл Китон) всё никак не может позабыть о канувших в лету лучах своей былой славы: в молодости он приобрёл известность благодаря роли популярного киногероя Бёрдмэна, но теперь о тех временах напоминает только постер, висящий над кроватью актёра. Его брак разлетелся по швам, а родная дочь Сэм (Эмма Стоун) только что закончила курс лечения от наркозависимости, - что, впрочем, не мешает ей цинично отрезвлять отца своей колкостью при любом удобном случае. Но Ригган старается не отчаиваться: он берётся за рисковую бродвейскую постановку, спасти которую от судьбы "Титаника" будут пытаться уставшая оставаться в любовницах Лора (Андреа Райзборо), уязвимая в своей ранимости Лэсли (Наоми Уоттс), непредсказуемо обаятельный Майк (Эвард Нортон) и неугомонный Джейк (Зак Галифианакис) - адвокат, продюсер и лучший друг Риггана в одном лице. И кто знает, к каким горизонтам привело бы эту труппу их совместное плавание, если бы не якорь прошлого, тяжестью омрачающий мысли Риггана: за дверьми гримёрки и в тишине одиночества он продолжает слышать голос Бёрдмэна, напоминающий о том самом "клейме забытого супергероя", о самозабвенном чувстве собственного превосходства над всем земным и над всеми живущими. И если редеющие седины можно спрятать под париком, а послевкусие от ссор - запить алкоголем, то от своего внутреннего голоса, который всё чаще берёт слово, убежать куда сложнее...
Вещь определяется её сутью, а не словами. ©
Казалось бы, ограничить действо своего фильма рамками театральных подмосток - это дело плёвое и почти что немного жульничество, норовящее за два часа экранного времени настолько наскучить зрителю однообразием, что никакими пафосными многоугольниками отношений это тонущее судно не спасти. Но, Иньярриту, не привыкший искать лёгких путей, и в этот раз решил не мелочиться: под его пристальным руководством камера не смеет ни на секунду прервать своё движение, хитро увлекая за собой в мир закулисья, туда, где за занавесом, в лабиринтах декораций, начинается тот самый "Шекспировский" театр, имя которому - жизнь. А если на секундочку вспомнить, что оператором в фильме выступил не кто иной, как Эмануэль Любецки, - чьё зоркое око сопровождало Сандру Буллок на космических просторах "Гравитации" и вело Шона Пенна по тропе поисков смысла человеческого бытия в "Древе жизни", - не остаётся сомнений, что и в этот раз перед нашими глазами развернётся нечто грандиозное, пусть и в масштабах куда более скромных.
Эта пьеса начинает выглядеть такой маленькой деформированной версией меня. ©
Иллюзорность того, что кинолента снята "одним кадром" - это не просто ход, гениальный с технологической точки зрения: линейность повествования помогает зрителю из обычного наблюдателя стать словно бы реальным участником всего происходящего, не просто разглядывая мозаику людских перипетий со стороны, но будто бы проходя её за руку со всеми главными героями. И вот, под несмолкающий аккомпанемент ударных, перетекающие один в другой кадры заставляют забыть о реальном времени. Уличные фонари и контрастные огни сцены больше не воспринимаются сценарной постановкой, и внезапно в каждом конфликте начинаешь находить что-то щемяще близкое, что-то до боли знакомое: будь то непримиримость поколений, беспокоящая нас ещё со времён Тургенева, или всепоглощающее рабство социальных сетей, заставляющее порою забыть о том, что каждый из нас - это нечто большее, чем набор "лайков" и чьих-то оценок.
- Но получил ли ты от жизни то, чего хотел?
- Да, я получил. ©
Сюжет происходящего местами почти что фантасмагоричен и до причудливости абсурден, но настолько увлекателен, что в какой-то момент грань между объективностью и безрассудством просто стирается, - растворяется в воздухе, следуя за порывом сумасшествия Риггана, улетающего всё быстрее ввысь, всё дальше от непонимания и неприятия людского мира. И пусть нельзя не заметить, что его путь отчасти похож на полёт "Чёрного лебедя", но всё же есть между ними одно разительное отличие: если героине Портман нужно было перевоплотиться в кого-то другого, чтобы достигнуть вершин совершенства, то персонаж Китона обретает крылья, когда, наоборот, наконец становится самим собой.
- ...И чего же ты хотел?
- Именовать себя любимым, чувствовать, что я любим на этой земле.
Исход этого трагикомичного киногероя в какой-то степени предсказуем и, быть может, никого не шокирует, но, как гласит подзаголовок фильма, сила невежества может быть удивительной, - наплевав на все законы логики, сварливость критики и силу притяжения, Ригган всё-таки станет птицей. А кого волнует людское мнение, когда твой единственный предел - это бескрайнее небо?..
Лаура Кеффер
Постаревший и заметно приунывший, Ригган (Майкл Китон) всё никак не может позабыть о канувших в лету лучах своей былой славы: в молодости он приобрёл известность благодаря роли популярного киногероя Бёрдмэна, но теперь о тех временах напоминает только постер, висящий над кроватью актёра. Его брак разлетелся по швам, а родная дочь Сэм (Эмма Стоун) только что закончила курс лечения от наркозависимости, - что, впрочем, не мешает ей цинично отрезвлять отца своей колкостью при любом удобном случае. Но Ригган старается не отчаиваться: он берётся за рисковую бродвейскую постановку, спасти которую от судьбы "Титаника" будут пытаться уставшая оставаться в любовницах Лора (Андреа Райзборо), уязвимая в своей ранимости Лэсли (Наоми Уоттс), непредсказуемо обаятельный Майк (Эвард Нортон) и неугомонный Джейк (Зак Галифианакис) - адвокат, продюсер и лучший друг Риггана в одном лице. И кто знает, к каким горизонтам привело бы эту труппу их совместное плавание, если бы не якорь прошлого, тяжестью омрачающий мысли Риггана: за дверьми гримёрки и в тишине одиночества он продолжает слышать голос Бёрдмэна, напоминающий о том самом "клейме забытого супергероя", о самозабвенном чувстве собственного превосходства над всем земным и над всеми живущими. И если редеющие седины можно спрятать под париком, а послевкусие от ссор - запить алкоголем, то от своего внутреннего голоса, который всё чаще берёт слово, убежать куда сложнее...
Вещь определяется её сутью, а не словами. ©
Казалось бы, ограничить действо своего фильма рамками театральных подмосток - это дело плёвое и почти что немного жульничество, норовящее за два часа экранного времени настолько наскучить зрителю однообразием, что никакими пафосными многоугольниками отношений это тонущее судно не спасти. Но, Иньярриту, не привыкший искать лёгких путей, и в этот раз решил не мелочиться: под его пристальным руководством камера не смеет ни на секунду прервать своё движение, хитро увлекая за собой в мир закулисья, туда, где за занавесом, в лабиринтах декораций, начинается тот самый "Шекспировский" театр, имя которому - жизнь. А если на секундочку вспомнить, что оператором в фильме выступил не кто иной, как Эмануэль Любецки, - чьё зоркое око сопровождало Сандру Буллок на космических просторах "Гравитации" и вело Шона Пенна по тропе поисков смысла человеческого бытия в "Древе жизни", - не остаётся сомнений, что и в этот раз перед нашими глазами развернётся нечто грандиозное, пусть и в масштабах куда более скромных.
Эта пьеса начинает выглядеть такой маленькой деформированной версией меня. ©
Иллюзорность того, что кинолента снята "одним кадром" - это не просто ход, гениальный с технологической точки зрения: линейность повествования помогает зрителю из обычного наблюдателя стать словно бы реальным участником всего происходящего, не просто разглядывая мозаику людских перипетий со стороны, но будто бы проходя её за руку со всеми главными героями. И вот, под несмолкающий аккомпанемент ударных, перетекающие один в другой кадры заставляют забыть о реальном времени. Уличные фонари и контрастные огни сцены больше не воспринимаются сценарной постановкой, и внезапно в каждом конфликте начинаешь находить что-то щемяще близкое, что-то до боли знакомое: будь то непримиримость поколений, беспокоящая нас ещё со времён Тургенева, или всепоглощающее рабство социальных сетей, заставляющее порою забыть о том, что каждый из нас - это нечто большее, чем набор "лайков" и чьих-то оценок.
- Но получил ли ты от жизни то, чего хотел?
- Да, я получил. ©
Сюжет происходящего местами почти что фантасмагоричен и до причудливости абсурден, но настолько увлекателен, что в какой-то момент грань между объективностью и безрассудством просто стирается, - растворяется в воздухе, следуя за порывом сумасшествия Риггана, улетающего всё быстрее ввысь, всё дальше от непонимания и неприятия людского мира. И пусть нельзя не заметить, что его путь отчасти похож на полёт "Чёрного лебедя", но всё же есть между ними одно разительное отличие: если героине Портман нужно было перевоплотиться в кого-то другого, чтобы достигнуть вершин совершенства, то персонаж Китона обретает крылья, когда, наоборот, наконец становится самим собой.
- ...И чего же ты хотел?
- Именовать себя любимым, чувствовать, что я любим на этой земле.
Исход этого трагикомичного киногероя в какой-то степени предсказуем и, быть может, никого не шокирует, но, как гласит подзаголовок фильма, сила невежества может быть удивительной, - наплевав на все законы логики, сварливость критики и силу притяжения, Ригган всё-таки станет птицей. А кого волнует людское мнение, когда твой единственный предел - это бескрайнее небо?..
Лаура Кеффер