Зрителей, входящих в зал Deutsches Theater Berlin, будто втягивает в огромную воронку. Выстланный панелями из светлого дерева туннель уходит вглубь сцены, сужаясь до крохотного квадратного окошка, за которым тьма. То ли коридор власти, каким предстоит пройти заглавному герою шекспировской трагедии, то ли коридор сознания, где вспыхнувшие искрами мысли крепнут, разрастаются, чтобы вырваться пожаром в окружающий мир.
Из черноты рождается спектакль Тильманна Кёлера. Сначала из окошка вывалится на сцену, будто чудовищное творение лаборатории доктора Франкенштейна, многорукий и многоногий клубок, оказывающийся сплетением пяти полуголых мужских тел, рычащих, гримасничающих, кусающихся, дерущихся, когда каждый изо всех сил пытается высвободиться из этого кошмарного симбиоза и одновременно помешать своим собратьям сделать то же самое. «Зло есть добро, добро есть зло»*, всё перемешано в том колдовском котле, что называется жизнью, и, расхватав разбросанную под сценой одежду, пять актёров (Маттиас Нойкирх, Элиас Аренс, Торстен Хирзе, Феликс Гёзер и Тимо Вайсшнур) будут поочерёдно перевоплощаться в различных персонажей пьесы - короля Дункана с его свитой, солдат с наёмными убийцами, ведьм и призраков, всех, кроме Макбета и его преданной леди, и в скрещениях рук, ног, тел проступят скрещения судеб.
Из той же тьмы по-пластунски ползком появится удачливый военачальник Макбет, только что победоносно завершивший две битвы, распрямится, и, выслушав ведьм, пообещавших ему титул короля Шотландского, начнет свой путь к трону.
Нельзя сказать, что Тильманн Кёлер отличился особым, новаторским прочтением пьесы Шекспира, обнаружив в ней скрытые до настоящей поры смыслы, он просто прочитал её очень внимательно и показал в шествующем не один век по сценам мира с клеймом одержимого властью захватчика-полководца, кровавого психопата Макбете мыслителя, философа. Его монологи о тщете жизни, слабости человеческой природы и обмане воображения - словно продолжение гамлетовских размышлений. Только векторы развития у этих героев противоположно направленные: если Гамлет движим желанием восстановить справедливость, династический порядок, попранный дядей-узурпатором, то Макбет, наоборот, разрушает легитимность власти, предательски убивая законного короля и занимая его престол, пусть даже «порвется связь вещей, пусть оба мира, тот и этот, рухнут»*. Датскому принцу приходится преодолевать «бесплодье умственного тупика»*, чтобы пробудить волю, взять нить интриги в свои руки, а шотландский тан, мгновенно превращавший «созданья чувств» в «созданья рук», разивший врагов без промаха, задумавшись об ужасности своих деяний, утрачивает и крепость мышц, и решимость, и вкус к жизни. Устранивший всех соперников и достигший вершины власти Макбет, облаченный в алую горностаевую мантию, согбенный, с потухшим взглядом - лишь тень прежнего доблестного «жениха Беллоны».
Кто мог бы лучше сыграть именно такого Макбета, рефлексирующего, переходящего от упоения мощью победителя, спокойной уверенности баловня судьбы к сомнениям, страху, отчаянию, горячечной лихорадке, балансированию на грани сумасшествия, а затем апатии и усталому равнодушию, как ни Ульрих Маттес с его подвижным темпераментом, нервной чуткостью, удивительной способностью наполнять каждую минуту своего сценического существования интенсивностью душевного переживания.
Рядом с этим Макбетом отступает на второй план его зловещая леди, величественная красавица Марен Эггерт. Актриса отказывается от ярких красок, предпочитая бурной экспрессии аскетичность выразительных средств – малоэмоциональность, сдержанность жестов, спокойную холодность тона. Фанатично преданная любимому мужу леди и без вдохновляющей поддержки злых сил готова на всё, чтобы обеспечить ему высокий жребий, будь то обман, клевета или убийство. Макбета и его жену связывает не испепеляющая неистовая страсть, но глубокая трепетная привязанность людей, проживших не один год, вросших душой друг в друга, привыкших разделять и прекрасное, и ужасное. Нежность сквозит в их взглядах, обращённых друг на друга, в бережных, по-детски доверчивых прикосновениях рук. Вместе они решаются на убийство, рука об руку всходят на трон, вместе вступают и на тропу безумия, превращаясь в призраков, скользящих тенями по коридорам собственного замка.
В имеющей репутацию одной из самых кровавых трагедий Шекспира на сцену Deutsches Theater не падает ни одной капли крови. Здесь убивают, зажимая противнику рот, навсегда лишая возможности делиться свои мыслями, погружая в вечную немоту. Прекращение возможности мыслить, говорить и становится концом жизни.
В туннеле цвета выжженной земли, на «отмели времён» жизнь, возникнув подобно пузырям из темноты хаоса, стремительно протекает от своего расцвета до «осени, до желтого листа» и бесследно уходит, как вода в песок.
У Макбета нет наследников, древо его рода засыхает, уступая место новой дворянской поросли, энергичным молодым людям в чёрном, что, прикрываясь зелёными ветвями Бирнамского леса, идут отвоёвывать Шотландию у тирана.
В финале в прежде наглухо закрытом туннеле внезапно распахнутся окна, впуская свет и воздух. Зима тревоги шотландской заканчивается, сменяясь новой весной, новым жизненным циклом. Однако заключительная мизансцена оказывается зеркальным отражением начальной: соратники короля Малькольма, сына Дункана, окружают его, изогнувшись так же угодливо, как и придворные, сопровождавшие его отца, и столь же подобострастно трепещут над головой молодого венценосца их пальцы рук, символизируя зубцы короны. Новые комедианты, вышедшие на смену канувшим в Лету теням, продолжают играть всё ту же старую пьесу.
Светлана Спиридонова
* цитаты даны в переводе Б.Пастернака
Официальный трейлер спектакля:
Из черноты рождается спектакль Тильманна Кёлера. Сначала из окошка вывалится на сцену, будто чудовищное творение лаборатории доктора Франкенштейна, многорукий и многоногий клубок, оказывающийся сплетением пяти полуголых мужских тел, рычащих, гримасничающих, кусающихся, дерущихся, когда каждый изо всех сил пытается высвободиться из этого кошмарного симбиоза и одновременно помешать своим собратьям сделать то же самое. «Зло есть добро, добро есть зло»*, всё перемешано в том колдовском котле, что называется жизнью, и, расхватав разбросанную под сценой одежду, пять актёров (Маттиас Нойкирх, Элиас Аренс, Торстен Хирзе, Феликс Гёзер и Тимо Вайсшнур) будут поочерёдно перевоплощаться в различных персонажей пьесы - короля Дункана с его свитой, солдат с наёмными убийцами, ведьм и призраков, всех, кроме Макбета и его преданной леди, и в скрещениях рук, ног, тел проступят скрещения судеб.
Из той же тьмы по-пластунски ползком появится удачливый военачальник Макбет, только что победоносно завершивший две битвы, распрямится, и, выслушав ведьм, пообещавших ему титул короля Шотландского, начнет свой путь к трону.
Нельзя сказать, что Тильманн Кёлер отличился особым, новаторским прочтением пьесы Шекспира, обнаружив в ней скрытые до настоящей поры смыслы, он просто прочитал её очень внимательно и показал в шествующем не один век по сценам мира с клеймом одержимого властью захватчика-полководца, кровавого психопата Макбете мыслителя, философа. Его монологи о тщете жизни, слабости человеческой природы и обмане воображения - словно продолжение гамлетовских размышлений. Только векторы развития у этих героев противоположно направленные: если Гамлет движим желанием восстановить справедливость, династический порядок, попранный дядей-узурпатором, то Макбет, наоборот, разрушает легитимность власти, предательски убивая законного короля и занимая его престол, пусть даже «порвется связь вещей, пусть оба мира, тот и этот, рухнут»*. Датскому принцу приходится преодолевать «бесплодье умственного тупика»*, чтобы пробудить волю, взять нить интриги в свои руки, а шотландский тан, мгновенно превращавший «созданья чувств» в «созданья рук», разивший врагов без промаха, задумавшись об ужасности своих деяний, утрачивает и крепость мышц, и решимость, и вкус к жизни. Устранивший всех соперников и достигший вершины власти Макбет, облаченный в алую горностаевую мантию, согбенный, с потухшим взглядом - лишь тень прежнего доблестного «жениха Беллоны».
Кто мог бы лучше сыграть именно такого Макбета, рефлексирующего, переходящего от упоения мощью победителя, спокойной уверенности баловня судьбы к сомнениям, страху, отчаянию, горячечной лихорадке, балансированию на грани сумасшествия, а затем апатии и усталому равнодушию, как ни Ульрих Маттес с его подвижным темпераментом, нервной чуткостью, удивительной способностью наполнять каждую минуту своего сценического существования интенсивностью душевного переживания.
Рядом с этим Макбетом отступает на второй план его зловещая леди, величественная красавица Марен Эггерт. Актриса отказывается от ярких красок, предпочитая бурной экспрессии аскетичность выразительных средств – малоэмоциональность, сдержанность жестов, спокойную холодность тона. Фанатично преданная любимому мужу леди и без вдохновляющей поддержки злых сил готова на всё, чтобы обеспечить ему высокий жребий, будь то обман, клевета или убийство. Макбета и его жену связывает не испепеляющая неистовая страсть, но глубокая трепетная привязанность людей, проживших не один год, вросших душой друг в друга, привыкших разделять и прекрасное, и ужасное. Нежность сквозит в их взглядах, обращённых друг на друга, в бережных, по-детски доверчивых прикосновениях рук. Вместе они решаются на убийство, рука об руку всходят на трон, вместе вступают и на тропу безумия, превращаясь в призраков, скользящих тенями по коридорам собственного замка.
В имеющей репутацию одной из самых кровавых трагедий Шекспира на сцену Deutsches Theater не падает ни одной капли крови. Здесь убивают, зажимая противнику рот, навсегда лишая возможности делиться свои мыслями, погружая в вечную немоту. Прекращение возможности мыслить, говорить и становится концом жизни.
В туннеле цвета выжженной земли, на «отмели времён» жизнь, возникнув подобно пузырям из темноты хаоса, стремительно протекает от своего расцвета до «осени, до желтого листа» и бесследно уходит, как вода в песок.
У Макбета нет наследников, древо его рода засыхает, уступая место новой дворянской поросли, энергичным молодым людям в чёрном, что, прикрываясь зелёными ветвями Бирнамского леса, идут отвоёвывать Шотландию у тирана.
В финале в прежде наглухо закрытом туннеле внезапно распахнутся окна, впуская свет и воздух. Зима тревоги шотландской заканчивается, сменяясь новой весной, новым жизненным циклом. Однако заключительная мизансцена оказывается зеркальным отражением начальной: соратники короля Малькольма, сына Дункана, окружают его, изогнувшись так же угодливо, как и придворные, сопровождавшие его отца, и столь же подобострастно трепещут над головой молодого венценосца их пальцы рук, символизируя зубцы короны. Новые комедианты, вышедшие на смену канувшим в Лету теням, продолжают играть всё ту же старую пьесу.
Светлана Спиридонова
* цитаты даны в переводе Б.Пастернака
Официальный трейлер спектакля: