«Ревизор» потому и ставится уже не первый век, что имеет в своей основе множество видений и способен принимать оболочку любой эры, любой эпохи. Гоголевская комедия в театре им. Моссовета – современная интерпретация классической пьесы.
Поставила «Ревизора» известный и, главное, модный режиссер Нина Чусова, облаянная перед этим критиками за «Тартюфа» - обвиняли больше за яркую нелогичность и бессмыслицу. Облили – не страшно, вытерлась, пошла дальше. Но то ли критиков своих она не читает, то ли совсем их не чтит, но «Ревизоре» от манеры своей не отказалась . Авторский стиль, скажете вы? Ох, авторский ли…
Декорации, атмосфера, само видение– всё в спектакле осовременено, годы этак 90-е, хотя шуточки про политику тянут уже на день сегодняшний. Зато текст – прежний, гоголевский, хоть по книге проверяй, в отличие от перекроенного и заново сшитого «Крошки Цахеса», поставленного ею там же, но позже.
Совмещение 21 века и века 19 в первом акте не вызывает отторжения. Холодная сцена в мешковатой ткани от потолка до пола – бесконечная, беспросветная серость. Примерно 9 актеров перед зрителями – в ряд. Редкий снежок сыпется почему-то лишь на одного из них, вся компания подогревается водочкой... «Я собрал вас, господа..!», - далее по тексту – Александр Яцко в роли смиренного городничего. Размеренность обстановки вовремя разрушают Добчинский и Бобчинский (Юрий Квятковский и Павел Савинков)– парочка гееобразных туристов, как со швейцарских гор, прибегают на лыжах, чтобы перебивая друг друга, сообщить то самое, заветное.
Затянутость первой сцены вполне компенсируется следующей – в серой мешковине прямо по центру стены открывается окно – обтрепанная комнатушка Хлестакова в дешевой гостинице, где на кровати возлежит полуголая девица, натягивающая на себя фартук продавщицы. И комната, со всей ее грязью, беднотой и запущенностью – современна, как и вваливающиеся в это узкое пространство чиновники в меховых шапках и шубах неуверенно переступающие с ноги на ногу (и как только не отдавили их друг другу в такой тесноте). И это смешно. Просто смешно и весело. Все-таки «Ревизор» - комедия, в любом издании пьесы это написано, вот режиссер и старается всеми силами рассмешить набитый партер.
А что же Хлестаков? Если современить и веселить, так по полной, поэтому роль отвязного проходимца вручили Гоше Куценко. Отсюда – со всеми вытекающими.
На стене комнатушки – брызги крови, это тоже упоминалось в тексте. Вообще, многое проходящее у Гоголя вскользь проступает здесь отдельными фрагментами комичности: так, баба, которая якобы сама себя высекла, предстает не грузной теткой, а эротично взбивающей себя плеточкой девушкой. И вся сцена в комнате героя – от монолога слуги Осипа до недоразумения с личностью Хлестакова – забавна и даже уместна с поправкой на современный фарс. Без переигрывания, перемысливания – забавно все, пока серая мешковина не открывает «ночной бар» - вот здесь начинается хаос. И даже не орущие вывески «секс-шопа» по углам его создают.
В принципе, если б Хлестаков (читай Гоша Куценко) вел себя сдержаннее, беспредела можно было бы и избежать. Но вот нужно ли было? Хотя именно Хлестакова в этой роли почти и не было, а был один Гоша. Падающий на колени в попытке почистить чужие ботинки, бормочущий что-то гоголевское пьяным голосом... Он разносил себя по сцене, размахивая всеми частями тела, крича при этом что-то невнятное в микрофон. Он совершенно не вписывался в игру остальных актеров, жмущихся от него по сцене. Как будто изображал что-то другое, подбадриваемый аплодирующим партером. Дальше первых рядов, особенно балкон и выше, – молчание, молчание… Он метался по сцене, как ребенок, которому дали наконец место поиграть – но не в актера, а в клоуна.
На спектакли с Куценко в Моссовете всегда аншлаг, при каждом его выходе – аплодисменты. Такое чувство, что публика избаловала актера и позволила делать на сцене, что угодно, лишь бы видеть его там. «Чем бы дитя ни тешилось..», - и он усвоил это. Но в «Ревизоре» он кажется инородным телом, сбивающим остальных. Спокойный Яцко в роли городничего на его фоне был сущим ангелом и сыграл, как всегда, прекрасно.
Во время антракта откровенно хотелось уйти. Некоторые так и сделали – зрители Моссовета привыкли к более академическому исполнению классики, но я убедила себя остаться до конца. Безумства в ночном баре перетекли в увеселения героя на широком, подвешенном к потолку ложе, все так же как-то плавно вливаясь в текст.
Гоголь в современном переложении – тот же Гоголь. С его шутками, ни разу не потускневшими с годами, с его героями, которые все так же существуют в обществе. Этот спектакль – попытка сделать того «Ревизора» сегодняшним, будто списанным с ситуации, произошедшей вчера. Но не стоит забывать, что в спектакле, а в комедии особенно, существуют определенные рамки, заступать за которые нужно очень и очень осторожно. Иначе шутки перестанут быть смешными, а сарказм перерастет в пошлость.
Стоит заметить, что стартовав в 2005, спектакль идет до сих пор, продолжая собирать полные залы. Особенно партер.
Анна Казарина
Поставила «Ревизора» известный и, главное, модный режиссер Нина Чусова, облаянная перед этим критиками за «Тартюфа» - обвиняли больше за яркую нелогичность и бессмыслицу. Облили – не страшно, вытерлась, пошла дальше. Но то ли критиков своих она не читает, то ли совсем их не чтит, но «Ревизоре» от манеры своей не отказалась . Авторский стиль, скажете вы? Ох, авторский ли…
Декорации, атмосфера, само видение– всё в спектакле осовременено, годы этак 90-е, хотя шуточки про политику тянут уже на день сегодняшний. Зато текст – прежний, гоголевский, хоть по книге проверяй, в отличие от перекроенного и заново сшитого «Крошки Цахеса», поставленного ею там же, но позже.
Совмещение 21 века и века 19 в первом акте не вызывает отторжения. Холодная сцена в мешковатой ткани от потолка до пола – бесконечная, беспросветная серость. Примерно 9 актеров перед зрителями – в ряд. Редкий снежок сыпется почему-то лишь на одного из них, вся компания подогревается водочкой... «Я собрал вас, господа..!», - далее по тексту – Александр Яцко в роли смиренного городничего. Размеренность обстановки вовремя разрушают Добчинский и Бобчинский (Юрий Квятковский и Павел Савинков)– парочка гееобразных туристов, как со швейцарских гор, прибегают на лыжах, чтобы перебивая друг друга, сообщить то самое, заветное.
Затянутость первой сцены вполне компенсируется следующей – в серой мешковине прямо по центру стены открывается окно – обтрепанная комнатушка Хлестакова в дешевой гостинице, где на кровати возлежит полуголая девица, натягивающая на себя фартук продавщицы. И комната, со всей ее грязью, беднотой и запущенностью – современна, как и вваливающиеся в это узкое пространство чиновники в меховых шапках и шубах неуверенно переступающие с ноги на ногу (и как только не отдавили их друг другу в такой тесноте). И это смешно. Просто смешно и весело. Все-таки «Ревизор» - комедия, в любом издании пьесы это написано, вот режиссер и старается всеми силами рассмешить набитый партер.
А что же Хлестаков? Если современить и веселить, так по полной, поэтому роль отвязного проходимца вручили Гоше Куценко. Отсюда – со всеми вытекающими.
На стене комнатушки – брызги крови, это тоже упоминалось в тексте. Вообще, многое проходящее у Гоголя вскользь проступает здесь отдельными фрагментами комичности: так, баба, которая якобы сама себя высекла, предстает не грузной теткой, а эротично взбивающей себя плеточкой девушкой. И вся сцена в комнате героя – от монолога слуги Осипа до недоразумения с личностью Хлестакова – забавна и даже уместна с поправкой на современный фарс. Без переигрывания, перемысливания – забавно все, пока серая мешковина не открывает «ночной бар» - вот здесь начинается хаос. И даже не орущие вывески «секс-шопа» по углам его создают.
В принципе, если б Хлестаков (читай Гоша Куценко) вел себя сдержаннее, беспредела можно было бы и избежать. Но вот нужно ли было? Хотя именно Хлестакова в этой роли почти и не было, а был один Гоша. Падающий на колени в попытке почистить чужие ботинки, бормочущий что-то гоголевское пьяным голосом... Он разносил себя по сцене, размахивая всеми частями тела, крича при этом что-то невнятное в микрофон. Он совершенно не вписывался в игру остальных актеров, жмущихся от него по сцене. Как будто изображал что-то другое, подбадриваемый аплодирующим партером. Дальше первых рядов, особенно балкон и выше, – молчание, молчание… Он метался по сцене, как ребенок, которому дали наконец место поиграть – но не в актера, а в клоуна.
На спектакли с Куценко в Моссовете всегда аншлаг, при каждом его выходе – аплодисменты. Такое чувство, что публика избаловала актера и позволила делать на сцене, что угодно, лишь бы видеть его там. «Чем бы дитя ни тешилось..», - и он усвоил это. Но в «Ревизоре» он кажется инородным телом, сбивающим остальных. Спокойный Яцко в роли городничего на его фоне был сущим ангелом и сыграл, как всегда, прекрасно.
Во время антракта откровенно хотелось уйти. Некоторые так и сделали – зрители Моссовета привыкли к более академическому исполнению классики, но я убедила себя остаться до конца. Безумства в ночном баре перетекли в увеселения героя на широком, подвешенном к потолку ложе, все так же как-то плавно вливаясь в текст.
Гоголь в современном переложении – тот же Гоголь. С его шутками, ни разу не потускневшими с годами, с его героями, которые все так же существуют в обществе. Этот спектакль – попытка сделать того «Ревизора» сегодняшним, будто списанным с ситуации, произошедшей вчера. Но не стоит забывать, что в спектакле, а в комедии особенно, существуют определенные рамки, заступать за которые нужно очень и очень осторожно. Иначе шутки перестанут быть смешными, а сарказм перерастет в пошлость.
Стоит заметить, что стартовав в 2005, спектакль идет до сих пор, продолжая собирать полные залы. Особенно партер.
Анна Казарина