"Всякий человек, несмотря на все недостатки его тела от природы или от образа жизни, имеет право быть гармоничным".
Фраза, что отображена абзацем выше, принадлежит немного подзабытой современностью Надежде Петровне Ламановой, одному из лучших в истории России художников-модельеров и создательнице русской модной школы ХХ века.
Благодаря феноменальному чутью человеческого тела, удивительному вкусу, знанию истории мировой и российской моды, умению шить и фантастической работоспособности эта женщина оставила свое имя в истории мирового искусства.
Начинала она в качестве обычного моделиста, однако, позже большие заработки позволили ей открыть в 1885 собственную мастерскую, куда съезжались люди со всей Российской империи. Не говоря уже о том, что Надежда Петровна обшивала весь московский бомонд и двор, она еще задолго до царствования Коко Шанель и Кристиана Диора обозначила себя на западных выставках моды в качестве художника изящного искусства. Ламанова была своего рода российской Эльзой Скиапарелли, которой, правда, было всегда далековато до нашей соотечественницы, ибо желанием сыграть на оригинальности одежду от Эльзы никто не носил на улицах из-за жутких неудобств, причиняемых телу резкими проволочными швами или металлическими вставками, впаянными в платье. Костюмы Ламановой всегда отличались удобством и легкостью. Одна актриса, одевавшаяся у Ламановой вспоминала: "Знаете, она так шила, что вы не чувствовали, что на вас надето что-либо. Каждой жилочке свое место…"
Надежда мечтала обшивать только русскую женщину, так как считала, что на западе женщин уже пора освобождать от лишних тряпок, чем потом все-таки занялась мадемуазель Коко. Ламановой же удавалось в своих работах совмещать удобство, легкость, национальные черты русского костюма, филигранно распределяя их по наряду. За ее одеждой съезжались модницы со всей Европы, мечтая лично познакомиться с художником и сшить у нее платье или шубу. Что, правда, удавалось не всегда: характер Надежды Петровны был весьма сложен, поэтому многие возвращались к себе на родину с голыми телами.
Совершив революцию в российской моде, Ламанова открыла дорогу многим талантливым художникам, которые продолжили развивать начатую Надеждой линию русской моды и культивировать ее на западе, непременно формируя свой стиль. Но второй русской вспышкой после Ламановой спустя не один десяток лет в истории мировой моды стал Вячеслав Михайлович Зайцев. Выступив абсолютным новатором в области женского костюма, он закрепил буквы своего имени в энциклопедиях истории мирового искусства. Зайцев же является еще и известным живописцем. Его картины хранятся во многих музеях Европы, некоторые из них помещены в Эрмитаже, другие разлетелись по галерее Уффици, по Лувру и по Мюнхенской Пинакотеке. 
Я позволю себе некое предположение, хотя еще до меня себе его позволила не одна дюжина людей, что если б не Ламанова, то в России, быть может, моды мы не видели бы вообще, ибо Надежда Петровна кардинально изменила женский костюм в моде мировой, в том числе и во французской, итальянской и испанской. Но что обидно – об этой женщине сейчас почти никто не помнит даже из тех людей, которые якобы имеют отношение к моде. Нынешние российские псевдомодельеры, достаточно многие, не имеют понятия о том, что такое тесьма. Увы, имя героини нашей с вами беседы, возможно, им могло присниться лишь только после долгой и изнурительной попойки и то – алкоголь памяти враг, мало ли, забудешь.
Перенося искусство живописи, музыки, литературы в одежду и делая это искусство носибельным, Ламанова, одним словом, перевернула все представления о моде. Воплотив футуристические зарисовки Маяковского и сюрреалистические картины Сальвадора Дали в ткани и облачив этим женскую фигуру, наша подруга буквально взорвала человеческое сознание и изменила подход к искусству в целом. Скажем просто, фраза "невозможное возможно" стала еще более ощутимой с появлением Надежды и, конечно же, позже с торжеством нашего другого соотечественника – Славы Зайцева, который каждый год устраивает конкурс молодых модельеров имени Надежды Ламановой.
Жаль, что сейчас таковых людей, которые на виду из России, способных привнести что-то новое в сферу изящных искусств, не наблюдается. Но все-таки они есть, мы просто о них не знаем, от чего становится горько и угрюмо. Да-с, картина достаточно печальная, однако, не стоит отчаиваться. Единственным правильным решением и выходом из данной ситуации я вижу несгибаемую надежду на чудо и на веру в это чудо. Так что, ждем чудес, дорогие друзья.
Константин Горелов
Фраза, что отображена абзацем выше, принадлежит немного подзабытой современностью Надежде Петровне Ламановой, одному из лучших в истории России художников-модельеров и создательнице русской модной школы ХХ века. Благодаря феноменальному чутью человеческого тела, удивительному вкусу, знанию истории мировой и российской моды, умению шить и фантастической работоспособности эта женщина оставила свое имя в истории мирового искусства.
Начинала она в качестве обычного моделиста, однако, позже большие заработки позволили ей открыть в 1885 собственную мастерскую, куда съезжались люди со всей Российской империи. Не говоря уже о том, что Надежда Петровна обшивала весь московский бомонд и двор, она еще задолго до царствования Коко Шанель и Кристиана Диора обозначила себя на западных выставках моды в качестве художника изящного искусства. Ламанова была своего рода российской Эльзой Скиапарелли, которой, правда, было всегда далековато до нашей соотечественницы, ибо желанием сыграть на оригинальности одежду от Эльзы никто не носил на улицах из-за жутких неудобств, причиняемых телу резкими проволочными швами или металлическими вставками, впаянными в платье. Костюмы Ламановой всегда отличались удобством и легкостью. Одна актриса, одевавшаяся у Ламановой вспоминала: "Знаете, она так шила, что вы не чувствовали, что на вас надето что-либо. Каждой жилочке свое место…"
Надежда мечтала обшивать только русскую женщину, так как считала, что на западе женщин уже пора освобождать от лишних тряпок, чем потом все-таки занялась мадемуазель Коко. Ламановой же удавалось в своих работах совмещать удобство, легкость, национальные черты русского костюма, филигранно распределяя их по наряду. За ее одеждой съезжались модницы со всей Европы, мечтая лично познакомиться с художником и сшить у нее платье или шубу. Что, правда, удавалось не всегда: характер Надежды Петровны был весьма сложен, поэтому многие возвращались к себе на родину с голыми телами.
Совершив революцию в российской моде, Ламанова открыла дорогу многим талантливым художникам, которые продолжили развивать начатую Надеждой линию русской моды и культивировать ее на западе, непременно формируя свой стиль. Но второй русской вспышкой после Ламановой спустя не один десяток лет в истории мировой моды стал Вячеслав Михайлович Зайцев. Выступив абсолютным новатором в области женского костюма, он закрепил буквы своего имени в энциклопедиях истории мирового искусства. Зайцев же является еще и известным живописцем. Его картины хранятся во многих музеях Европы, некоторые из них помещены в Эрмитаже, другие разлетелись по галерее Уффици, по Лувру и по Мюнхенской Пинакотеке. 
Я позволю себе некое предположение, хотя еще до меня себе его позволила не одна дюжина людей, что если б не Ламанова, то в России, быть может, моды мы не видели бы вообще, ибо Надежда Петровна кардинально изменила женский костюм в моде мировой, в том числе и во французской, итальянской и испанской. Но что обидно – об этой женщине сейчас почти никто не помнит даже из тех людей, которые якобы имеют отношение к моде. Нынешние российские псевдомодельеры, достаточно многие, не имеют понятия о том, что такое тесьма. Увы, имя героини нашей с вами беседы, возможно, им могло присниться лишь только после долгой и изнурительной попойки и то – алкоголь памяти враг, мало ли, забудешь.
Перенося искусство живописи, музыки, литературы в одежду и делая это искусство носибельным, Ламанова, одним словом, перевернула все представления о моде. Воплотив футуристические зарисовки Маяковского и сюрреалистические картины Сальвадора Дали в ткани и облачив этим женскую фигуру, наша подруга буквально взорвала человеческое сознание и изменила подход к искусству в целом. Скажем просто, фраза "невозможное возможно" стала еще более ощутимой с появлением Надежды и, конечно же, позже с торжеством нашего другого соотечественника – Славы Зайцева, который каждый год устраивает конкурс молодых модельеров имени Надежды Ламановой.
Жаль, что сейчас таковых людей, которые на виду из России, способных привнести что-то новое в сферу изящных искусств, не наблюдается. Но все-таки они есть, мы просто о них не знаем, от чего становится горько и угрюмо. Да-с, картина достаточно печальная, однако, не стоит отчаиваться. Единственным правильным решением и выходом из данной ситуации я вижу несгибаемую надежду на чудо и на веру в это чудо. Так что, ждем чудес, дорогие друзья.
Константин Горелов