«…и глубокий черный пруд безмолвно и угрюмо сомкнулся над развалинами Дома Ашеров» (Э.А.По)
«Дом Ашеров» 1960 года более чем вольная интерпретация рассказа Эдгара Алана По американским режиссером Роджером Корманом.
Слащавый молодой человек по имени Филипп Уинтроп (Марк Деймон) приезжает из Бостона во владения Ашеров. Он обеспокоен тем, что давно не получал вестей от Мэдлин (Мирна Фейхи), с которой помолвлен. Увидев дом, где живет его невеста, Филипп несколько удивлен и озадачен. Это огромный, мрачный особняк, устрашающая печальная готика, окруженный вечными туманами (а может, это и не туман вовсе), глубоким черным озером и покореженными серыми деревьями, лишенными какой бы то ни было растительности.
Порядки в самом доме еще больше настораживают Уинтропа. Странный слуга-дворецкий Бристол, сколько вы служите у Ашеров? - Шестьдесят пять лет… - отказывается его впускать, а потом предлагает ему снять сапоги и переобуться в мягкие туфли.
Владелец поместья – Родерик Ашер - на протяжении всего фильма настаивает на том, чтобы Филипп покинул дом, объясняя это тем, что их древний род проклят и он, вместе с сестрой Мэдлин, скоро умрет. Они подвержены «повышенному нервному напряжению», которое мешает им быть обычными людьми: громкие звуки причиняют боль, яркий свет режет глаза, запахи цветов – невыносимы…
На роль Родерика Ашера Корман пригласил Винсента Прайса, впоследствии сыгравшего еще в нескольких его лентах по Эдгару По – «Колодец и маятник», «Истории ужаса», «Заколдованный замок», «Ворон», «Маска Красной Смерти», «Гробница Лигейи». Его манера держать себя «в кадре», врожденная элегантность, тембр голоса – все идеально подходит для героев По. Именно о таких людях он писал. Прайс с первой встречи очаровал Кормана: «Он был интеллигентным, джентльменом и аристократом, - говорил режиссер. – Именно его я вижу персонажем Эдгара По».
Винсент Прайс – настоящий Родерик Ашер. Такой, каким его описал сам По: «Мертвенно-бледная кожа; огромные, светлые, с невообразимым влажным блеском глаза; губы тонкие, бледные, но необычного рисунка; изящный еврейский нос с чересчур широкими ноздрями; маленький изящный подбородок, однако лишенный энергических очертаний (признак душевной слабости); мягкие волосы, тонкие-тонкие, как паутинки; лоб, расширяющийся над висками и необычайно высокий – такую наружность трудно забыть».
Надо отдать должное Роджеру Корману и Ричарду Мэтисону (сценарист) – практически полностью переиначив сюжет оригинального рассказа Эдгара По, они сумели сохранить ту пугающую атмосферность и жутковатую напряженность. Фильм оказывается неожиданно страшным. Искушенный зритель, привыкший в подобных жанрах (триллер, ужасы, драма) к заставляющим подпрыгивать спецэффектам, к «морю крови», к страшным монстрам-убийцам-маньякам, в «Доме Ашеров» ничего такого не увидит. И, тем не менее, фильм не отпускает ни на минуту. Готическая обстановка в духе классического графа Дракулы, тяжелые канделябры с высокими свечами, мрачные подвалы-склепы, тайные ходы, полумрак – все это отдает стариной и романтичностью.
Особенной «изюминкой» всей обстановки являются картины, развешанные по дому – портреты предков Ашеров, которые пишет Родерик. Они экспрессивные, отталкивающие и в то же время очаровывающие, притягивающие. Последняя работа Родерика - женское лицо с потеками красного, изображает Мэдлин. Она, с чернотой вместо глаз, будто стремится покинуть свой незаконченный портрет, но он держит ее, не отпускает, затягивает обратно. Также она стремится покинуть дом, искренне желая поддаться на уговоры Филиппа и уехать с ним в Бостон – к оставленным друзьям, к нормальной светлой жизни, но поместье (или Родерик?) не отпускает ее. Кажется, будто все настроено против ее отъезда и Филиппа, как главного инициатора этого. Стоит им только заговорить о Бостоне, как что-то случается – то люстра упадет, то перилла сломаются, то котел с кипящей овсянкой едва не опрокинется, то гроб с проклятым предком слетит со своего места… Уинтроп несколько раз чудом избегает смерти, но не хочет поверить, что все это происходит неслучайно.
В конце концов, Родерик Ашер раскрывает ему тайну. Когда-то это место было живым, а вода в озере, окружающем дом, чистой и прозрачной. Но однажды женщина из рода Ашеров осквернила его, утопившись. Родерик «знакомит» Филиппа с портретами, объясняя, кто перед ним – там шантажистка, там отравитель, там убийца, там контрабандист. Каждый камень этого дома впитал в себя грехи и ужасные поступки людей, превратившись в чистое зло.
Чувство постоянного напряжения, безусловно, передается музыкой Леса Бакстера. Она построена на диссонансах, что и придает ей такую тревогу. Однако в какой-то момент она начинает раздражать, давить на восприятие, потому что ни разу (!) не оставляет героев в тишине. В момент монолога Родерика, в сцене погребения живой Мэдлин, в диалогах – музыка звучит на заднем фоне, звучит и звучит, и невольно ловишь себя на мысли, что не можешь больше этого выносить!
После просмотра «Дома Ашеров» остается двойственное ощущение, ибо главный вопрос остается открытым – что здесь творится на самом деле? Действительно ли есть родовое проклятье, или же есть излишне впечатлительные люди, которые не способны перешагнуть через собственную страшную историю? Действительно ли дом средоточие грехов и зла, или же зло - это Родерик, сошедший с ума и внушивший сестре, что она вот-вот должна умереть? Он даже могилу для нее подготовил в их семейном склепе. Но ведь он по-настоящему верит в это. Зная, что Мэдлин подвержена каталепсии, (сноподобное состояние, когда кажется, что человек умер), он запирает ее в гробу, надеясь оборвать проклятье. Даже убедившись, что она жива, он намеренно оставляет ее там, слушая потом, как она кричит, зовет его и сходит с ума… Своей верой он по-настоящему страшен!
Почему дом, в конце концов, тонет, сгорая, в черной топи озера? Потому что он уже стар (дом привезли на эти земли из Англии и в самом начале акцентируется внимание на
огромной трещине, проходящей по всему его периметру) или же столь намеренная жестокость Родерика, верящего, что он все делает правильно, явилась для него последней каплей зла, совершенного в его стенах?
Было проклятье или это больная фантазия – неизвестно, но теперь его нет, ибо не осталось в живых ни одного их рода Ашеров.
Александра Горелая
«Дом Ашеров» 1960 года более чем вольная интерпретация рассказа Эдгара Алана По американским режиссером Роджером Корманом.
Слащавый молодой человек по имени Филипп Уинтроп (Марк Деймон) приезжает из Бостона во владения Ашеров. Он обеспокоен тем, что давно не получал вестей от Мэдлин (Мирна Фейхи), с которой помолвлен. Увидев дом, где живет его невеста, Филипп несколько удивлен и озадачен. Это огромный, мрачный особняк, устрашающая печальная готика, окруженный вечными туманами (а может, это и не туман вовсе), глубоким черным озером и покореженными серыми деревьями, лишенными какой бы то ни было растительности.
Порядки в самом доме еще больше настораживают Уинтропа. Странный слуга-дворецкий Бристол, сколько вы служите у Ашеров? - Шестьдесят пять лет… - отказывается его впускать, а потом предлагает ему снять сапоги и переобуться в мягкие туфли.
Владелец поместья – Родерик Ашер - на протяжении всего фильма настаивает на том, чтобы Филипп покинул дом, объясняя это тем, что их древний род проклят и он, вместе с сестрой Мэдлин, скоро умрет. Они подвержены «повышенному нервному напряжению», которое мешает им быть обычными людьми: громкие звуки причиняют боль, яркий свет режет глаза, запахи цветов – невыносимы…
На роль Родерика Ашера Корман пригласил Винсента Прайса, впоследствии сыгравшего еще в нескольких его лентах по Эдгару По – «Колодец и маятник», «Истории ужаса», «Заколдованный замок», «Ворон», «Маска Красной Смерти», «Гробница Лигейи». Его манера держать себя «в кадре», врожденная элегантность, тембр голоса – все идеально подходит для героев По. Именно о таких людях он писал. Прайс с первой встречи очаровал Кормана: «Он был интеллигентным, джентльменом и аристократом, - говорил режиссер. – Именно его я вижу персонажем Эдгара По».
Винсент Прайс – настоящий Родерик Ашер. Такой, каким его описал сам По: «Мертвенно-бледная кожа; огромные, светлые, с невообразимым влажным блеском глаза; губы тонкие, бледные, но необычного рисунка; изящный еврейский нос с чересчур широкими ноздрями; маленький изящный подбородок, однако лишенный энергических очертаний (признак душевной слабости); мягкие волосы, тонкие-тонкие, как паутинки; лоб, расширяющийся над висками и необычайно высокий – такую наружность трудно забыть».
Надо отдать должное Роджеру Корману и Ричарду Мэтисону (сценарист) – практически полностью переиначив сюжет оригинального рассказа Эдгара По, они сумели сохранить ту пугающую атмосферность и жутковатую напряженность. Фильм оказывается неожиданно страшным. Искушенный зритель, привыкший в подобных жанрах (триллер, ужасы, драма) к заставляющим подпрыгивать спецэффектам, к «морю крови», к страшным монстрам-убийцам-маньякам, в «Доме Ашеров» ничего такого не увидит. И, тем не менее, фильм не отпускает ни на минуту. Готическая обстановка в духе классического графа Дракулы, тяжелые канделябры с высокими свечами, мрачные подвалы-склепы, тайные ходы, полумрак – все это отдает стариной и романтичностью.
Особенной «изюминкой» всей обстановки являются картины, развешанные по дому – портреты предков Ашеров, которые пишет Родерик. Они экспрессивные, отталкивающие и в то же время очаровывающие, притягивающие. Последняя работа Родерика - женское лицо с потеками красного, изображает Мэдлин. Она, с чернотой вместо глаз, будто стремится покинуть свой незаконченный портрет, но он держит ее, не отпускает, затягивает обратно. Также она стремится покинуть дом, искренне желая поддаться на уговоры Филиппа и уехать с ним в Бостон – к оставленным друзьям, к нормальной светлой жизни, но поместье (или Родерик?) не отпускает ее. Кажется, будто все настроено против ее отъезда и Филиппа, как главного инициатора этого. Стоит им только заговорить о Бостоне, как что-то случается – то люстра упадет, то перилла сломаются, то котел с кипящей овсянкой едва не опрокинется, то гроб с проклятым предком слетит со своего места… Уинтроп несколько раз чудом избегает смерти, но не хочет поверить, что все это происходит неслучайно.
В конце концов, Родерик Ашер раскрывает ему тайну. Когда-то это место было живым, а вода в озере, окружающем дом, чистой и прозрачной. Но однажды женщина из рода Ашеров осквернила его, утопившись. Родерик «знакомит» Филиппа с портретами, объясняя, кто перед ним – там шантажистка, там отравитель, там убийца, там контрабандист. Каждый камень этого дома впитал в себя грехи и ужасные поступки людей, превратившись в чистое зло.
Чувство постоянного напряжения, безусловно, передается музыкой Леса Бакстера. Она построена на диссонансах, что и придает ей такую тревогу. Однако в какой-то момент она начинает раздражать, давить на восприятие, потому что ни разу (!) не оставляет героев в тишине. В момент монолога Родерика, в сцене погребения живой Мэдлин, в диалогах – музыка звучит на заднем фоне, звучит и звучит, и невольно ловишь себя на мысли, что не можешь больше этого выносить!
После просмотра «Дома Ашеров» остается двойственное ощущение, ибо главный вопрос остается открытым – что здесь творится на самом деле? Действительно ли есть родовое проклятье, или же есть излишне впечатлительные люди, которые не способны перешагнуть через собственную страшную историю? Действительно ли дом средоточие грехов и зла, или же зло - это Родерик, сошедший с ума и внушивший сестре, что она вот-вот должна умереть? Он даже могилу для нее подготовил в их семейном склепе. Но ведь он по-настоящему верит в это. Зная, что Мэдлин подвержена каталепсии, (сноподобное состояние, когда кажется, что человек умер), он запирает ее в гробу, надеясь оборвать проклятье. Даже убедившись, что она жива, он намеренно оставляет ее там, слушая потом, как она кричит, зовет его и сходит с ума… Своей верой он по-настоящему страшен!
Почему дом, в конце концов, тонет, сгорая, в черной топи озера? Потому что он уже стар (дом привезли на эти земли из Англии и в самом начале акцентируется внимание на
огромной трещине, проходящей по всему его периметру) или же столь намеренная жестокость Родерика, верящего, что он все делает правильно, явилась для него последней каплей зла, совершенного в его стенах?
Было проклятье или это больная фантазия – неизвестно, но теперь его нет, ибо не осталось в живых ни одного их рода Ашеров.
Александра Горелая