Смешные истории, рассказанные актрисами Людмилой Гниловой и Татьяной Курьяновой.
Людмила Гнилова:
У нас в студии было этюдное задание. Мальчик и девочка (которую играла я) в песочнице. Сначала мы играем, потом начинается конфликт, в него включаются старшие братья и сестры, потом родители, бабушки-дедушки… То есть весь курс принимал участие. И мы дошли до такого состояния, что пришла милиция и сказала: «если вы не перестанете мучить детей, мы все это закроем».
Людмила Гнилова:
Играли мы спектакль «Первая смена»: пионерский лагерь, к нам попадает новый мальчик… Татьяна Курьянова играла положительного мальчика-героя, а я как всегда играла отрицательного Петю Васнецова по прозвищу Квас. Я думала: почему же он Квас? Что-то такое должно быть в нем… Наверное, он рыжий, так как на квасе такая рыжая пена бывает. Придумала себе рыжий парик, веснушки…
У нас было такое приспособление для закрашивания седых волос или чернения: пробка от вина насаживалась на шпильку и поджигалась. Получался черный огарок, и вот этой штукой и замазывали волосы. Мы все играли босиком, и я все пятки замазала себе этой пробкой. Вышла на сцену и говорю: «Ребята, вы понимаете в чем дело…» *закидывает ногу на ногу так, чтобы видна была пятка* На сцене была катастрофа, потому что смеяться нельзя.
Людмила Гнилова:
В одной из сцен одна из актрис говорила мне «Знаешь что, Квас» и при этом хлопала по лопатке. А у нее была очень тяжелая рука. И один раз она сильно саданула меня. Пытаюсь пошевелить пальцами, чувствую – не шевелятся. Я с ней в диалоге продолжаю разговаривать. Так как это пионерская палата, на кровати висели полотенчики. Я полотенцами руку подвязала на груди, она увидела и как закричит!
Татьяна Курьянова:
Кошмарная история: пропал горн. Представьте: Люся в тельняшке, рыжем парике, закрученная в одеяло. Стоит спиной к залу и будит меня: « Вставай, беда у нас…». А я как бы со сна, поднимаюсь. Она: «Беда у нас…Горн пропал…». И чуть-чуть открывает одеяло, как будто просто его поправляет.
Рыжий парик, тельняшка, а на ногах – французские панталоны с оборками, бирюзового цвета и в розах. Дело в том, что у нас ничего этого не продавали.
Людмила Гнилова:Я в ФРГ купила.
Татьяна Курьянова: Дело в том, что мы все там бедные дети! Из бедных семей. Зал ничего не видит. Но я-то к ней лицом и беда то у меня!
А тут сидит артист в кулисах, которому следующую сцену играть. Он играет физрука, немолодого человека, который сейчас нам будет рассказывать что-то серьезное про жизнь. И вдруг он в кондрашке падает, краснеет лицом, давление 220…
Людмила Гнилова:
Был у нас спектакль про кубинскую революцию, в которой активное участие принимали и дети кубинских патриотов. Сюжет крутился вокруг моста, который хотели взорвать, а мы должны были это предотвратить. У меня был брат, которого играл Вадим Александров. Он был уже немножко в почтенном возрасте, у него на самой макушке не было волос. Ему надевали специальную накладку, тюбетейку такую из волос. И вот он увидел, что враги подложили под мост динамит. Он бежит, вырывает этот шнур, все взрывается, и он падает, умирает. Все выбегают следом за ним, спиной к зрительному залу, а я выбегаю последняя. И тут финальная сцена: когда я должна посмотреть каждому в лицо, понять, что что-то случилось выйти на середину сцены и должна сказать: «Нет… нет… неправда, он жив он жииив!»
Я выбегаю и вижу: лежит мертвый мой брат, а накладка у него болтается на одном волоске. Все рыдают от смеха, но они спиной к зрительному залу, А я-то нет! У меня истерика на грани плача, смеха, с трудом произнесла последнюю фразу. Думаю: сейчас на выходе из театра, и мне скажут: «Пропуск, пожалуйста, оставьте, вы здесь больше не работаете». Но ко мне подошел режиссер спектакля и сказал: «Ты сегодня играла как никогда!»
Людмила Гнилова:
Играли с Ритой Куприяновой «Снежную Королеву». Я – Герда, она – Кай. На сцене трибуна была полая, а на ней стоял куст. Мы говорим: «Бабушка, смотри, наш розовый куст распустился!» А там сидела рабочая сцены Зина Иванова, у нее были лески натянуты, она их стягивала, и куст зацветал. Она этот спектакль знала от и до. И вот наверное уже двухсотый спектакль идет. «Бабушка, смотри!» Розочки не распускаются… «Бабушка, смотри!» Уснула она там что ли… Мы ей уже ногой по трибуне стучим. Вдруг из за трибуны слышим ее голос: «Без тебе знаю, когда розочкам распускаться!»
Людмила Гнилова:
В сказке Пушкина «Семь богатырей» я была мертвая царевна. Лежала в хрустальном гробу. Сначала меня подвешивали на две штанги, которые понимались наверх. То падала эта штанга, и я летела вниз. То забывали мне платье поднять, и когда поворачивали к зрительному залу, было всем прекрасно…
Записала Мария Ипполитова
Людмила Гнилова:
У нас в студии было этюдное задание. Мальчик и девочка (которую играла я) в песочнице. Сначала мы играем, потом начинается конфликт, в него включаются старшие братья и сестры, потом родители, бабушки-дедушки… То есть весь курс принимал участие. И мы дошли до такого состояния, что пришла милиция и сказала: «если вы не перестанете мучить детей, мы все это закроем».
Людмила Гнилова:
Играли мы спектакль «Первая смена»: пионерский лагерь, к нам попадает новый мальчик… Татьяна Курьянова играла положительного мальчика-героя, а я как всегда играла отрицательного Петю Васнецова по прозвищу Квас. Я думала: почему же он Квас? Что-то такое должно быть в нем… Наверное, он рыжий, так как на квасе такая рыжая пена бывает. Придумала себе рыжий парик, веснушки…
У нас было такое приспособление для закрашивания седых волос или чернения: пробка от вина насаживалась на шпильку и поджигалась. Получался черный огарок, и вот этой штукой и замазывали волосы. Мы все играли босиком, и я все пятки замазала себе этой пробкой. Вышла на сцену и говорю: «Ребята, вы понимаете в чем дело…» *закидывает ногу на ногу так, чтобы видна была пятка* На сцене была катастрофа, потому что смеяться нельзя.
Людмила Гнилова:
В одной из сцен одна из актрис говорила мне «Знаешь что, Квас» и при этом хлопала по лопатке. А у нее была очень тяжелая рука. И один раз она сильно саданула меня. Пытаюсь пошевелить пальцами, чувствую – не шевелятся. Я с ней в диалоге продолжаю разговаривать. Так как это пионерская палата, на кровати висели полотенчики. Я полотенцами руку подвязала на груди, она увидела и как закричит!
Татьяна Курьянова:
Кошмарная история: пропал горн. Представьте: Люся в тельняшке, рыжем парике, закрученная в одеяло. Стоит спиной к залу и будит меня: « Вставай, беда у нас…». А я как бы со сна, поднимаюсь. Она: «Беда у нас…Горн пропал…». И чуть-чуть открывает одеяло, как будто просто его поправляет.
Рыжий парик, тельняшка, а на ногах – французские панталоны с оборками, бирюзового цвета и в розах. Дело в том, что у нас ничего этого не продавали.
Людмила Гнилова:Я в ФРГ купила.
Татьяна Курьянова: Дело в том, что мы все там бедные дети! Из бедных семей. Зал ничего не видит. Но я-то к ней лицом и беда то у меня!
А тут сидит артист в кулисах, которому следующую сцену играть. Он играет физрука, немолодого человека, который сейчас нам будет рассказывать что-то серьезное про жизнь. И вдруг он в кондрашке падает, краснеет лицом, давление 220…
Людмила Гнилова:
Был у нас спектакль про кубинскую революцию, в которой активное участие принимали и дети кубинских патриотов. Сюжет крутился вокруг моста, который хотели взорвать, а мы должны были это предотвратить. У меня был брат, которого играл Вадим Александров. Он был уже немножко в почтенном возрасте, у него на самой макушке не было волос. Ему надевали специальную накладку, тюбетейку такую из волос. И вот он увидел, что враги подложили под мост динамит. Он бежит, вырывает этот шнур, все взрывается, и он падает, умирает. Все выбегают следом за ним, спиной к зрительному залу, а я выбегаю последняя. И тут финальная сцена: когда я должна посмотреть каждому в лицо, понять, что что-то случилось выйти на середину сцены и должна сказать: «Нет… нет… неправда, он жив он жииив!»
Я выбегаю и вижу: лежит мертвый мой брат, а накладка у него болтается на одном волоске. Все рыдают от смеха, но они спиной к зрительному залу, А я-то нет! У меня истерика на грани плача, смеха, с трудом произнесла последнюю фразу. Думаю: сейчас на выходе из театра, и мне скажут: «Пропуск, пожалуйста, оставьте, вы здесь больше не работаете». Но ко мне подошел режиссер спектакля и сказал: «Ты сегодня играла как никогда!»
Людмила Гнилова:
Играли с Ритой Куприяновой «Снежную Королеву». Я – Герда, она – Кай. На сцене трибуна была полая, а на ней стоял куст. Мы говорим: «Бабушка, смотри, наш розовый куст распустился!» А там сидела рабочая сцены Зина Иванова, у нее были лески натянуты, она их стягивала, и куст зацветал. Она этот спектакль знала от и до. И вот наверное уже двухсотый спектакль идет. «Бабушка, смотри!» Розочки не распускаются… «Бабушка, смотри!» Уснула она там что ли… Мы ей уже ногой по трибуне стучим. Вдруг из за трибуны слышим ее голос: «Без тебе знаю, когда розочкам распускаться!»
Людмила Гнилова:
В сказке Пушкина «Семь богатырей» я была мертвая царевна. Лежала в хрустальном гробу. Сначала меня подвешивали на две штанги, которые понимались наверх. То падала эта штанга, и я летела вниз. То забывали мне платье поднять, и когда поворачивали к зрительному залу, было всем прекрасно…
Записала Мария Ипполитова